— Пусть лежит, — величественно разрешил дракон.
Я с облегчением сняла зимние, а теперь драконово-летные куртку, штаны и сапоги — даже ночью в Пуповине было куда теплее, чем там, у Пояса Верности. Сложив все, я положила мешок поближе к дракону и пошла Дорогой Лягушек к стене.
Рассвело.
Оставшиеся без баллисты онагры принялись методично усеивать камнями территорию гробницы.
Смысла в этом особого не было: надгробной грядке камнепад вреда не причинял, строений, которые можно было разрушить, во дворе не было, а мы, в том числе и дракон, укрылись в мертвой для обстрела зоне под стенами. Страдали каменные лягушки.
В ответ сопротивленцы собирали эти же камни и закладывали в пращи своих камнеметов, отправляя их обратно. Так и перекидывались булыжниками туда-сюда. Одно каменное ядро, правда, попало в палатку, но там никого не было, все раненые уже были кто на стене, кто под стеной.
Потом появился парламентер.
— Странно… — сказал Нож. — Раньше они себя переговорами не утруждали.
Парламентера подпустили к воротам.
— Мы предлагаем вам сдаться, — сообщил он, задрав кверху голову. — Вам будут сохранены жизни.
— Каким образом? — скептически поинтересовался Нож.
— Каторжные работы, — честно ответил парламентер.
— Благодарю вас, но условия нас не устраивают, — без тени сарказма вежливо ответил Нож.
Парламентер и не сразу понял, что он сказал, видно, подобная вежливость в армии Сильных была диковинкой.
— Значит, вы отказываетесь? — уточнил он.
— Отказываемся, — подтвердил Нож.
Парламентер повернулся и пошел докладывать о результатах переговоров. Хвоста у него совсем не было — отрублен под корень. Интересно, за что?
Прошло совсем немного времени с того момента, как он дошел до своих, и начался штурм. К гробнице со всех холмов стали осторожно подтягиваться воины, особо не рискуя, прячась за укрытиями.
А на дороге, ведущей от домика привратника у входа, замаячила тень тарана, который, прикрывая плетеными щитами, потихоньку подкатывали к воротам.
Конечно, нам очень повезло, что секрет ветхой задней стены еще никто не раскрыл, и штурмовали нас классическим способом, считая ворота самой слабой точкой укрепления.
Но это делало ситуацию ненамного легче. Все, кто мог, стояли у бойниц, пытаясь остановить наступление. Но из четырнадцати человек более или менее ходячих и стрелючих было десять. И я одиннадцатая. Вот и вся арифметика.
Мы стреляли, кто из чего мог. Я могла из арбалета. Но в этот раз успехи мои были куда менее впечатляющими. Баллисты почему-то не горели и стрелы в грудь наступающим не вонзались.