— Не в этом! Вас разве не учили, что для наиболее эффективного взаимодействия каждый участник боевой группы должен, с одной стороны, четко выполнять предписанные ему одному действия, но с другой стороны, он должен знать, что, как и в какой момент времени делают все остальные?
— Учили, — нехотя признался Мэтт.
— Так почему вы оказались плохими учениками? Почему не желаете понять мотивы друг друга? Почему не пытаетесь открыть перед другими себя?
Лицо моего собеседника стало неподвижным, как камень. А миг спустя маг встал и направился прочь, не говоря ни слова.
Что его так задело в моих словах? Не понимаю. А, ладно! Наверное, ляпнул по пьяни очередную заумную глупость, которую и сам потом не вспомню. Впрочем, не так уж я и пьян: всего-то пару кружек опорожнил.
Заглядываю в стоящую передо мной посудину. М-да, вторую даже не допил. А голова тяжелая и тупая, как будто перебрал. И настроение скверное. Больше похоже не на день рождения, а на поминки. Хотя, что есть празднование начала нового года жизни, как не проводы старого? Тризна по прожитому, вот что такое день рождения. И чему, спрашивается, радоваться? Тому, что ушло и никогда не вернется? Да и не особенно хочется, чтобы возвращалось.
Печально сосчитав оставшуюся на столе снедь, я поманил пальцем служанку, свободную от мужского общества, и попросил приберечь мясо и все прочее для нашего завтрака, а сам поднялся на ноги и, пошатываясь, отправился на свежий воздух.
Кому как, а мне приятнее, приняв на грудь определенное количество выпивки, оказаться в одиночестве. Наверное, потому, что в такие минуты голова счастливо прощается с мыслями, позволяя наслаждаться самим фактом существования и не задаваться вопросом: зачем все это нужно. А ночь очень располагает к безмятежному покою, хотя многие предпочитают проводить ее как минимум вдвоем, и вовсе не глядя на звезды: вон, в одной из дворовых пристроек кто-то хихикает на два голоса и шуршит сеном. Рановато еще для забав на природе, но уверен: замерзнуть полуночники не успеют. Да и ночь хорошая выдалась: сухая, напитанная горькими ароматами молодой листвы, покидающей созревшие почки. Луна яркая, хоть и не полная — можно разглядеть почти каждый камешек под ногами. Буду считать безоблачное небо подарком от Владычицы, хоть это и самонадеянно с моей стороны. Но думаю, она обижаться не будет…
В тихое дыхание ночи вплетается голос:
— Твое имя Джерон?
Поворачиваюсь к вопрошающему.
Молодой человек. Статный. Высокий. Одет просто и неприметно, но держится в полном несоответствии с костюмом: так, будто привык к собственной значимости. Правильные черты лица то ли расслаблены, то ли напряжены, а может, и то, и другое сразу. Незнакомый. Да и меня не знает, если уточняет мое имя. Вот только, для чего?