— Ошибку? О нет, сейчас я как никогда уверен, что поступаю правильно.
— Не хочешь подумать? Еще раз?
— У меня будет на это время. После того, как ты закончишь свою работу.
Тетушка поджала губу.
— Хорошо. Снимай рубашку и ложись.
По щелчку пальцев в комнате появился один из найо с уже знакомым мне футляром. Я выполнил указание Тилирит и лег, уткнувшись носом в одеяло, но сначала попросил существо, живущее внутри меня: «Подожди немного, не трогай иглы. Они станут частью твоего тела, обещаю, но мне нужно время… Я скажу, когда пора, хорошо?» И вспухший под кожей посередине ладони бугорок согласно дрогнул.
— Все, что я могу сделать, это снять поверхностную боль, но остальное ты будешь чувствовать, — сообщила тетушка, быстро надавливая пальцами на точки где-то под лопатками и в области поясницы.
И я чувствовал. Как каждая игла вворачивалась в позвоночник. Медленно. Методично. С равным усилием от начала и до конца. И переставала быть иглой, превращаясь в скользкого червяка, кольцом скрутившегося между позвонками. Это было омерзительно даже без боли. А с болью, наверное, и вовсе невыносимо.
Последняя игла нашла свое место примерно посередине шеи, но я откуда-то знал: это не все. Не может быть всем.
— А что произойдет, если добавить и основание черепа?
«Нет! Не проси об этом!…» — истошный вопль почти оглушил.
— Ты потеряешь возможность общения с…
— С Мантией?
— Да.
— Тогда что же ты остановилась на полпути? Заканчивай!
— Ты уверен?
— Больше, чем прежде.
«НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!…»
Крик оборвался, и наступила тишина.
***
Наверное, это была наивная, нелепая, детская месть. Частично. А еще мне нужно было отвлечься. Да, именно отвлечься, как бы странно сие заявление ни звучало. Побыть наедине с самим собой и своими, только своими мыслями.
Мантия — необычайно полезная вещь. Крайне необходимая и абсолютно бесценная. Есть только одно «НО»: она делит со мной каждый миг существования. Она знает, что я чувствую, о чем думаю, направляет мои действия и выполняет мои просьбы. Да, именно просьбы: не уверен, что когда-нибудь смогу ей приказать. Хотя бы потому, что приказывать собственной матери — неловко и невежливо. Даже ее тени…
Я должен был догадаться раньше. Мои родственники слишком много обо мне знали. С самого начала. Мое рождение не могло быть всего лишь третьим по счету. Но мне и в голову не приходило, сколько таких «рождений» затерялось в веках.
Могу предположить не один десяток. Может быть, сотни полторы. И не нужно спрашивать ни Танарит, ни кого-то еще, чтобы понять, каким именно образом драконы выращивали бесчисленных Разрушителей. Разумеется, не в своем чреве, иначе вымерли бы до начала Долгой Войны. Скорее всего, в качестве «матерей» брали найо: недаром, их почти не осталось на свете… Можно извлечь зародыш из чрева и поместить в другое место. До созревания. Об этом мне рассказывали. Вероятно, требовались долгие и мучительные изменения, чтобы подготовить найо к вынашиванию дракона, пусть и неполноценного. Но настоящие муки предстояли впереди. До самого момента родов, непременно заканчивающихся гибелью роженицы. А потом… Потом появившееся на свет чудовище начинали выращивать.