— Дурак! Сам должен понимать: все закончилось, не начавшись. Да, прости, что я тебя тогда сразу резко не отшила, но и никакой надежды никогда не давала. Это все из-за Олега: строила тебе глазки, чтобы вызвать у него ревность, иначе он бы так и не признал во мне женщину. Наверное…
— Забудь про Олега, — резко заявил Антон. — Все, больше ты его не увидишь. Хватит — один раз я от тебя отступился, больше такую глупость не совершу. Ты моя и только моя!
— Ошибаешься! Мы муж и жена, еще с осени, нас даже в церкви обвенчали. Я его и только его! И ничего против этого не имею: мы любим друг друга, у нас все просто замечательно.
Ревниво насупившись, Антон непреклонно произнес:
— Жаль, что у меня не было возможности его убить, хотя я не раз задумывался об этом.
— Ты негодяй! — вскинулась Аня. — Он ведь тебе жизнь спас!
— Что моя жизнь в сравнении с возможностью обладать тобою? Нет, ты будешь моей, только моей! Я все равно этого добьюсь: как бы ты ни сопротивлялась, но рано или поздно сдашься. Ты великолепная женщина, но просто женщина, не больше, а вы легко меняете привязанности, я видел это не раз. Нет, я все равно тебя завоюю.
Вздрогнув от пронзительного крика, донесшегося от дома, Аня побледнела, упрямо покачала головой:
— Добиться этого ты можешь разве что таким способом.
— Не бойся, я не стану так поступать, это уже будет не любовь.
— Спасибо хоть на этом.
Антон, выждав паузу, задумчиво добавил:
— Но помни: я уже не тот глупый мальчик, который уговаривал тебя на крепостной стене. Совсем не тот… Кто знает, что я устрою, если ты и дальше продолжишь упрямиться.
Аня не ответила, побледнев еще больше — если Антон изменит свое отношение, ей придется несладко. Ведь он — ее единственная защита от этих подонков, а если сам превратится в такого…
Думать об этом было страшно.
* * *
Построить плот оказалось не столь просто. В этих краях берег Фреоны оказался сильно заболоченным, кроме тростника, никакого подходящего материала поблизости не было. Олег с досадой вспоминал веревку, оставленную на стене поселка — сейчас она бы здорово пригодилась. За неимением других средств, мужчины отрезали от своих плащей тонкие ленты, скрепляя ими вязанки тростника и десяток бревен, принесенных за целый километр. Работу закончили лишь на рассвете следующего дня, практически не отдохнув.
Ухватившись за шесты ладонями, изрезанными тростником, преследователи отправились в плавание. Плот был слишком мал, то и дело при резком маневре ноги заливало водой, все время приходилось следить за равновесием. Столкновение с крупной льдиной могло оказаться фатальным, так что приходилось их огибать заблаговременно — неповоротливое плавсредство не так просто заставить изменить курс.