Розочка улыбнулся:
— Я третий, самый младший сын в семье, По закону, замок и земли переходят в наследство старшему сыну. Если у среднего есть маленькая надежда на преждевременную смерть первенца от несчастного случая, внезапной простуды или другой нелепой случайности, то мне, как говорится, рассчитывать особенно не на что, тем более что с детства был я слабеньким, болезненным ребенком. Пару раз, говорят, чуть не помер, но, слава богу, обошлось. Отец ввиду моей хлипкости внимания на меня обращал меньше, чем на своих лошадей и собак; под ногами не путаюсь, и ладно. Братья тоже за соперника не считали, но при каждом удобном случае, когда никто не видел, крепко били, намекая, что делать мне дома нечего. Вот так и жил. Я уже и план придумал: или тайно на корабль пробраться и уехать за море, удачи искать, или в алхимики податься, но однажды затеяли в замке ремонт. На дворе были сложены здоровенные камни, и понадобилось их на другое место перетащить. Братья надо мной подшутить решили. «Иди, — говорят, — потрудись. Отец приказал». У меня даже вопросов не возникло. Пошел. Я-то думал, мы эти каменюги по двое таскать будем; весу в них — фунтов шестьдесят. Ан нет. Дворовые люди крепкие. Каждый камешек в охапку, и вперед. Я позориться не мог и, на них глядя, тоже камешек схватил. Две штучки перенес, а следующий обнял и ни с места. Такая слабость во всем теле, что ни туда, ни сюда. Руки как ватные. Кулаки не сжать. Лежу, как лягушка на солнцепеке, раскорячившись. В это время отец на двор вышел. Очень его мой вид удивил. Подозвал управляющего, на меня показывает, а тот в ответ: мол, это я таким образом камни переношу. И много перенес? Два с половиной. Что значит с половиной? С третьим, объясняют, заминка вышла: нести не может, а бросать не желает. Отцу мое упрямство понравилось. Приказал моим воспитанием заняться. История, поэзия и, главное, военная подготовка. Братья всполошились и решили от меня любым способом избавиться. Тут и случай представился. У нас в озере какая-то гадость жила, девок, когда те купались, за мягкие места кусала. Я ее и убил. Честно говоря, случайно. Хотел к завтраку щучку острогой подколоть. А родственнички сразу кричать, что у меня один путь — в странствующие рыцари. Мол, видение им было, множество подвигов совершу. Может быть, этими криками все бы и закончилось, но на другой день я в несу на медведя-шатуна напоролся. Он до этого нескольких человек насмерть задрал. Я перепугался, от него бежать, зверюга — за мной, вот-вот настигнет. Как на грех, нога в яму провалилась, я и растянулся. А за поясом был большой охотничий нож. Когда я упал, ручка в землю вошла, а лезвие вверх выступило. Мишка на меня сверху навалился, да на ножик-то и напоролся. Насмерть. Тут уж весь народ поверил, что должен я подвиги совершать. Как ни пытался доказать, что все это глупости, а пришлось стать странствующим рыцарем. Надоело страшно. Я ведь эти ратные дела не люблю. Мне бы посидеть у камина, рифму подобрать…