Игнат много думал о Жабике после того вечера, когда тот продемонстрировал силу. Он даже пытался напрямую поговорить с ним, но тот, как всегда, притворился “чайником”. По всему выходило, что Жабик ведет свою непонятную игру. Может быть, в нем нет опасности, но тайна порой бывает опаснее любой агрессии. Хорошо, что Оксану удалось уговорить уехать, хоть за нее теперь волноваться не нужно.
Игнат недовольно поморщился. Опять в голову лезут посторонние мысли. Сегодня день отчета перед Черемушкиным, нужно прийти не с пустыми руками. Нужно написать достойную статью. Тем более сегодня мысли идут как никогда. Слова ложатся яркие, острые, как лезвие бритвы. Игнат подхватил ручку и принялся писать...
Наконец все! Он поставил точку, потянулся с хрустом. Перед ним лежали листки, исписанные мелким, убористым почерком. Статья получилась яркая и едкая. Именно такие статьи вызывают бурю воплей с обеих сторон баррикад. Никто не остается равнодушным. Либо горячее одобрение, либо яростный протест. Именно такие статьи написали Федька и Василий Иванович. И теперь один в бегах, другой в больнице...
Игнат отложил ручку, посмотрел на исписанные листки. Отчего-то уже не так хочется нести их в газету. И дело даже не в страхе, хотя он тоже присутствует. Дело в том, что статья ударит по секте, ударит еще сильнее, чем раньше. А секта вроде бы стала своей. Гроб или тот же дядя Ваня, конечно, доставляют городу проблемы. Но чем плох Григорий, товарищи по обучению? Рост, как и все явления, имеет положительные и отрицательные стороны. Уж если говорить честно и положа руку на сердце, то ведь и эту статью он написал, используя активность мозга, полученную от Роста. Раньше ни за что бы не вышло так ярко и емко.
Игнат вскочил и побежал по комнате, туда и обратно. Он всегда так делал, когда нужно было подстегнуть мыслительные процессы. Будто движение могло убыстрить ход мысли, направить ее в нужное русло.
Словно наяву, перед ним встали последние годы жизни. Он вспомнил, как впервые пришел в газету, заново пережил робость и неуверенность первых дней, ощутил радушие и доброту коллег. Неспешные поучения Василия Ивановича, шутливые разгромы первых его статей Черемушкиным. Игнат вспомнил, как впервые в редакции появилась Алла. Тихая и спокойная, она профессионально выдавала новости и гасила возможные конфликты между сотрудниками редакции.
“Они тоже моя семья! — подумал Игнат. — И если Рост — это всего лишь неделя занятий, то с ними меня связывает гораздо больше! Я не могу их предать. Без моей статьи газету могут попросту закрыть! “Это война! Нам объявили войну на уничтожение!” — говорил Черемушкин. Надеюсь, главный редактор, как всегда, утрировал. Если эти слова правда, то они означают, что газета обречена! После всего увиденного невозможно даже помыслить, что редакция одной газеты, пускай даже самой крупной в городе, может тягаться с сектой, за которой стоят такие силы!”