Шерсть у них была густой, дымчато-белой, и по ней постоянно пробегали странные темные полоски.
«Вот почему их назвали снежными волками, потому что шерсть у них светлая, — подумал мальчик. — Очень красивые и сильные звери, и, наверно, умные». Один из волков повернул к нему голову и угрожающе зарычал.
— Не рычи, уже ухожу. — Данька с трудом поднялся и вернулся в свою каморку, чтобы умыться.
Кровь и мясо на рубашке и брюках уже растаяли, и теперь одежда издавала острый и неприятный запах. Мальчик разделся, бросил одежду под струю воды и лег на кровать, ожидая, когда вода смоет кровь.
— Я справился, мама, — произнес он вслух. — И все еще жив.
Данька открыл дверь, чтобы понаблюдать за волками. Они ели не спеша, но тем не менее от туши уже почти ничего не осталось.
Скоро звери, слизав кровь с напольного пластика, ушли обратно в глубину клетки.
Мальчик постирал одежду, разложил сушиться и снова вернулся на свой наблюдательный пост. Только смотреть было уже не на что, волки слились с дальней стеной.
Проснулся он снова от пронзительного звонка, лифт привез пишу для него и волков. В ящике лежало тело человека в оранжевом комбинезоне заключенного, а на нем продуктовый пакет.
Мальчик долго не решался взять еду, настолько неприятным было зрелище мертвого человека с серым изможденным лицом, уложенного так, что руки торчали вверх, словно о чем-то просили.
Вернувшись в комнату, чтобы не видеть мертвого и не портить этим себе аппетит, Данька поел, потом, тяжело вздохнув, спросил:
— Мама, я не знаю, как мне быть? Там в лифте лежит тело, нужно его разрезать, а мне страшно. Даже сердце замирает, когда думаю о том, что придется это сделать. — Он прислушался, но ничего не услышал, тогда лег и закрыл глаза. — Мама, помоги мне...
«В ящике, Даниил, просто мертвое тело, человека в нем нет, он ушел туда, где все счастливы. Это такая же туша, как и того зверя, которого ты разрезал».
— Но я боюсь...
«В жизни бывает много страшного и неприятного, за что не хочется браться, но все равно приходится. Мертвец не причинит никакого вреда, а вот живые могут. Тебе будет неприятно, но ты сделаешь это».
— Спасибо, мама, за то, что поговорила со мной, сейчас попробую, хоть мне все еще страшно.
Данька встал и хмуро посмотрел в кусок полированного металла, закрепленного на стене в качестве зеркала.
— Мама не может разговаривать, она умерла, а ее тело сожгли. Я, наверное, сошел с ума, если беседую с мертвыми...
Мальчик еще раз вздохнул и стал натягивать на себя мокрую одежду.
В этот раз он все сделал правильно, сначала подогнал тележку к лифту, а только потом нажал рычажок. Тело с глухим стуком упало на тележку, от этого звука в груди все похолодело. Но, стиснув зубы и отвернувшись, Данька потащил тележку к клетке.