Краф крепко держал посох обеими руками. Оседлавший чудовище и выглядящий не менее ужасно, чем оно само, всадник откуда-то вызвал штормовой ветер, чудовищные порывы которого хлестали полами одеяния волшебника. Рогатая тварь зарычала, закинув голову, потом мотнула ею, изрыгнув мощную струю пламени.
С губ Крафа полились магические слова, подобных которым Джаг никогда не слышал. С этим языком он прежде не сталкивался, но знал, что даже если ему попадутся примеры из него, ознакомиться с ними он не захочет. Великий магистр Фонарщик не раз упоминал, что старые маги — а Краф был одним из них — имели свой собственный язык.
Некоторые утверждали, что этот язык пришел из темных времен, еще до того, как лорд Харрион собрал под своей рукой гоблинов, что привело к Перевороту. Другие говорили, что сила по-настоящему могущественных магов исходила из какого-то иного места, не из того мира, который знало большинство людей, мира, где обитали ужасные люди и чудовища и постоянно происходили ужасные события.
Последние были уверены, что особо могущественные волшебники на недолгое время вступали в контакт с этим иным миром — как Аннеалис, которого мать младенцем окунула в Реку Времени, чтобы он обрел бессмертие, оставив уязвимым только ухо, за которое она его держала. Времени контакта должно было быть достаточно для обретения власти, но если задержаться слишком долго, маг рисковал потерять разум. Мало кому из тех, кто пытался стать волшебником, удавалось угадать этот промежуток. Магия вообще была крайне опасным занятием, и волшебников мало кто уважал.
До тех пор, пока кому-либо не требовались вдруг услуги волшебника, подумал Джаг, глядя, как Краф голой рукой остановил струю огня, швырнув ее обратно в морду твари.
Рогатый монстр, мгновенно вспыхнув, встал на дыбы. Очевидно, от пламени снаружи, как драконы, он защищен не был; или же магия Крафа что-то изменила в его природе. На тонкой зеленой коже чудовища появились гигантские волдыри.
Когда тварь попятилась и поднялась на дыбы, четы-рехрукий всадник не удержался в седле и упал, врезавшись с размаха в стену. Сразу встать он был явно не в силах, и у Джага чуть полегчало на душе.
Но не успел двеллер подумать, что они, пожалуй, смогут и выжить после этих ужасающих пертурбаций, как во врата, образовавшиеся в потолке зала, влетели еще два всадника на таких же чудовищах. Они выстрелили в Крафа, но тот даже не пошевелился. Из глаз волшебника вырвались зеленые молнии. Одна из стрел зацепила его мантию, а вторая едва в него не попала, срезав волоски с бороды волшебника и жестким оперением расцарапав ему щеку от носа до уха.