— Ну все-таки. Вдруг ты захочешь с ним расстаться, во что мне бы тогда это обошлось? — гнул свою линию Бром.
Эрагон попробовал тоже погладить гнедого, но конь испуганно от него шарахнулся. Эрагон что-то ласково прошептал, пытаясь успокоить животное, и страшно удивился, почувствовав, что между ним и конем возникла мысленная связь, как с Сапфирой. Хотя связь эта и не была такой же четкой и ясной, он все же смог кое-что объяснить жеребцу и осторожно внушить, что не желает ему ничего плохого и они теперь друзья. Конь успокоился, внимательно глядя на Эрагона влажными карими глазами.
Хаберт немыслимо взвинтил цену на белого жеребца.
— Двести крон и никак не меньше! — с улыбкой заявил он и прищелкнул пальцами, явно уверенный, что никто ему такие деньги платить не станет. Но Бром молча развязал кошелек и отсчитал монеты.
— Этого хватит? — спросил он.
Последовало молчание. Хаберт долго смотрел то на деньги, то на Сноуфайра. Потом вздохнул и сказал:
— Ладно, он твой, хоть я его и от сердца, можно сказать, отрываю.
— Не беспокойся. Я буду обращаться с ним так, словно он ведет свою родословную от Гилдинтора, величайшего из скакунов, воспетых в наших легендах, — пообещал Хаберту Бром.
— Радуют меня твои слова, — промолвил тот в ответ и даже слегка поклонился. Потом помог им оседлать коней и на прощание сказал: — Ну что ж, доброго вам пути! И ради Сноуфайра я буду молиться, чтобы с вами ничего не случилось.
— Не бойся, я буду хорошо о нем заботиться, — снова пообещал ему Бром и, передав Эрагону поводья Сноуфайра, сказал: — Держи, сынок. Отправляйся и жди меня чуть дальше Теринсфорда.
— Это еще почему? — возмутился было Эрагон, но Бром уже куда-то исчез.
Эрагону ничего не оставалось, как вывести коней за пределы Теринсфорда и ждать, остановившись у обочины дороги. На юге в туманной дали виднелась гора Утгард — точно гигантский памятник. Вершина горы скрывалась в облаках, а вид у нее был такой мрачный, что Эрагону стало не по себе.
Вскоре его догнал Бром; ничего не объясняя, он жестом велел Эрагону следовать за ним, и они шли до тех пор, пока Теринсфорд окончательно не скрылся из виду. Только тогда Бром пояснил:
— Раззаки несомненно здесь побывали. И, по всей видимости, тоже покупали здесь лошадей. Я нашел человека, который сам их видел. Он прямо-таки трясся от страха, когда их мне описывал, и сказал, что раззаки умчались из Теринсфорда, точно демоны, преследующие святого.
— Видно, сильно они его напугали, — сказал Эрагон.
— Видимо, да.
Эрагон ласково потрепал гнедого и признался:
— Еще в конюшне я случайно обнаружил, что могу с этим конем разговаривать мысленно, как с Сапфирой. Я и не знал, что такое возможно.