«Если ты хочешь говорить с Уккароном, то лучше всего сделать это отсюда. Не стоит спускаться вниз, молодой некромант».
— Я помню, что случилось с тем храбрым молодым драконом, Чаргос. Но звать хозяина, ещё даже не постучав в калитку, кричать с улицы — очень невежливо. Знаю, Уккарон не человек. Но человеческая вежливость ещё никому не повредила.
Дракон изогнулся, зашипел, словно давя в себе ярость.
«Хорошо. Я понесу тебя вниз. Ошибки молодого дракона мы не повторим».
— Чаргос. Если бы ты позволил, я отправился бы вниз вместе с Аэ… с моей дочерью.
Фесс опасался новой вспышки драконьего гнева, уже куда более сильной; но старый Хранитель лишь изогнул бронированную шею и взглянул некроманту прямо в глаза.
«Ты прав. Ты почувствовал мой страх, мастер Лаэда. Я скорее дал бы забить себя толпе невежественных пастухов, чем признался в подобном позоре своим сородичам. Но тебя я не стыжусь. Я чувствую твою силу, молодой некромант. Она есть и у юной Аэсоннэ. И, хотя мне очень не хочется отпускать внучку, я соглашусь с тобой. Сам же я останусь здесь, наверху, вместе с остальными».
— Ты никогда не говорил, что может ждать нас внизу, о многомудрый.
«Там нет чудовищ, только бродячие камни, Кэр. Но, чем глубже ты опускаешься, тем сильнее жажда навсегда остаться там, самому обратиться в один из таких камней, вечных, неразрушимых, презрительно сторонящихся ничтожной суеты живых. Там никто не станет кидаться в тебя огнешарами или пытаться поджарить тебе пятки молниями — по крайней мере, до той глубины, на которую опустился я. А потом навалилось такое отчаяние… мне, обитателю пещер, где покоится мой Кристалл, вдруг стало невыносимо страшно, мне показалось, что Яма — на самом деле всасывающая всё и вся воронка, а Уккарон — существует разом в двух мирах, в нашем — и в том, куда ведёт эта воронка. И что именно он решает, кому остаться здесь, а кого пропустить дальше».
— Тебе поистине многое открыто, — с уважением покачал головой Фесс.
«Если бы, молодой некромант, если бы… Старость дарует мудрость, но она же отбирает — нет, не силы — но решимость пожертвовать собой. Отчего-то начинаешь цепляться за жизнь и страшиться небытия. И это… позорно для дракона. Я… не хочу спускаться туда, Кэр. Я ни за что не пустил бы туда собственную внучку. Но… ты должен вернуться. Свет и радость Аэсоннэ помогут вам обоим. Да пребудет с тобой истина того, что мы поставлены хранить».
Очевидно, последние слова он произнёс так, что их услыхали и остальные драконы. В сознании Фесса загудел настоящий хор:
«Да пребудет… истина Кристаллов… да пребудет…»