Орден встал бы рядом с великим Ракотом и его братом Хедином в их битве против Спасителя; но превыше всего — иной долг, долг перед Прекрасной Дамой; освободись Она, и никакие Спасители не смогли бы утягивать людей за собой в бездну, потому что великая красота всесильна, она побеждает без кровопролития и ей не нужны мечи.
В тот миг, когда Прекрасная Дама воцарится в сердцах смертных и бессмертных, миссия Ордена будет исполнена и последний командор с истинным облегчением и чистой радостью сложит к Ее ногам знаки своего достоинства.
Но до полной победы ещё далеко. Тем более что не видно — пока — главного врага.
А потому вниз, вниз, вниз! Ступени сливаются, и каждый шаг переносит рыцарей на целый марш, от яруса к ярусу. Ряды мертвяков истончаются, их всё меньше и меньше — похоже, невидимые их распорядители предпочли иную цель, не столь неподатливую.
Командор вытягивает руку с клинком — что там, впереди? Лестница заканчивается, Орден достиг дна опрокинутой пирамиды?
Иссиня-чёрная дымка, а прямо посреди неё вздыбился нелепо выглядящий обрубок, точно пень; ворота широко распахнуты, и чудовищный зверь навис над жалкой человеческой фигуркой, увенчанная исполинскими когтями лапа занесена над головой жертвы; а чуть поодаль хлопает крыльями и бьётся о незримую преграду ещё один дракон, бело-жемчужный и прекрасный, достойный носить на себе саму Прекрасную Даму.
Кондиции Ордена велят сражаться за красоту и справедливость, защищая слабых и обиженных; но сейчас командор лишь коротко командует «за мной!» и бросается прямо в распахнутые ворота обрубка Чёрной башни.
Миг спустя Доас понимает, почему — чудовище, нависшее над человеком, открыло им дорогу дальше, к Прекрасной Даме.
Главный бой Ордена впереди.
* * *
Время выкидывает странные шутки здесь, на только что образовавшемся дне опрокинутой пирамиды. Мимо Фесса ураганом промчались несколько десятков рыцарей в броне удивительной снежной чистоты. Ни пятнышка на белых с золотом щитах, словно воины и не прорубались сквозь ряды мертвяков.
Не задерживаясь, рыцари скрылись в распахнутых воротах Чёрной башни.
В этот же миг страшно оскалившийся Салладорец ударил в ответ — с эвиальского мага словно спали незримые оковы. Нестерпимый блеск возле самых глаз и рвущийся из раздувающихся лёгких рёв боли — именно рёв, не человеческий крик.
Кажется, его отбросило, — почти вбив, словно барельеф, — на стену обрубка Чёрной башни.
Неслышимый для прочих визг Рыси.
Едва разлепляются залитые тёмной кровью веки.
Салладорец стоит, выпрямившись, запрокинув обугленное лицо. Вокруг него вновь разгорается гнилостно-зеленоватый свет, заставляя тьму отступать. Не требовалось особого магического дара, чтобы почувствовать чудовищную силу, вливавшуюся сейчас в полумёртвого и мало чем отличавшегося от зомби чародея.