Портрет его набросать довольно трудно. Среднего роста, среднего телосложения. Сухая голова, глубоко утопленные, близко к переносице сидящие глаза. Жесткие, бесцветные волосы стрехой торчат надо лбом. Когда окликают, оглядывается немного затравленно. Голос тусклый. Когда он произносит пространную фразу, видно, что это стоит ему определенного усилия. Чуть-чуть косолапит. Часто морщит нос, но не потому, что принюхивается. Такая у него реакция на неожиданную мысль.
В общем, никому бы и в голову не пришло ждать от этого паренька экстраординарного поступка. Или хотя бы заметной выходки. Подробный разбор этой личности будет сделан не потому, что она интересна, а потому, что так надо. И хватит оправданий.
Начать рассказ об этом субъекте надо с того, что родиться он должен был во вполне нормальной семье, но она сделалась не вполне нормальной в самый момент его появления на свет. Родительница его, молодая славная Домохозяйка Алевтина Сергеевна, умерла при родах. Отец, Александр Александрович, инженер-педагог, чуть было не повредился умом с горя, ибо очень сильно любил жену, но не повредился, да и ведь что-то нужно было делать с народившимися близнецами. Мальчиком и девочкой. Он справился. Запрятал подальше альбомы с фотографиями любимой и покойной женщины, чтобы не обжигать сердца при каждом взгляде на них, и стал жить так, будто он исконный холостяк, а дети, то есть Вадим и Маринка завелись сами собой. Да, подкрадывались к его холостяцкой избушке бойкие соседки и дальние родственницы. Среди тех туманов, где неуверенно плавают первые воспоминания нашего мальчика, мелькали барыни в бигудях и атласных халатах. Но потом все наладилось — они исчезли вместе с монументальными чаепитиями вприкуску, оставив в кухонном буфете заварочные чайники и чашки в красных маках, такие огромные и такие неподвижные, будто это были предметы обихода скифских баб.
Дети были благодарны отцу за то, что он оградил их от чужой, удушающей заботы. Работал он в политехникуме, где читал технологию металлов, то есть занимался чем-то предельно непонятным и мучительно неинтересным на взгляд сына. Чувствуя его отношение к своей работе, преподаватель решил овладеть мальчишеским воображением, и показал ему, семилетнему, один фокус. Зажег газовую плиту дома на кухне и положил на сковороду кусок обычной на вид проволоки. Под воздействием температуры проволока начала шевелиться, ежиться, дергаться, пока не свернулась в копченую пружину. «У металла есть память», — торжественно объявил отец. Но сын нисколько не восхитился, наоборот, стал жалеть его — это что же: ему каждый день приходится выступать перед студентами с этим корявым номером?! Отец тогда, видимо, решил, что мальчик просто недостаточно вырос для того, чтобы увлечься миром технических чудес. Решил подождать, пока он самостоятельно определится с увлечением. Вадиму было позволено перебиваться с тройки на четверку в школе и предаваться бессистемному чтению, вперемежку с вечным футболом, как бы раз навсегда заведенным на задворках «княжеского» дома. Так именовали старинную обшарпанную усадьбу, вместившую некогда политехникум со всем его хозяйством.