— Это не руны, это буквы.
— Буквы? И что же они значат? Можешь прочитать?
— Могу. Здесь написано — «Белые стены».
— «Белые стены»... — задумчиво повторил ярл. — Так хазары называют Саркел.
— Саркел? — воскликнул Ирландец. — Так ведь мы именно туда и собирались с караваном купца бен Кубрата.
— Но почему так грубо? — Никифор недоверчиво покачал головой. — Саркел. Словно нас нарочно туда зазывают. Ишь, разрисовались. Наверное, считают нас уж совсем непроходимыми глупцами.
— А с чего б им считать нас умниками? — засмеялся Ирландец. — Что, сами-то они, этот Лейв Копытная Лужа с Хаконом, так уж умны? А нас-то уж они наверняка считают ну никак не умней себя.
— Ты прав, Ирландец. — Хельги отошел от стола и, скрестив руки на груди, остановился над истерзанным телом Войши. — Может быть, это и ловушка. Но мы туда поедем! Нам ведь всё равно нужно в Саркел. И кому-то... — Он перевел взгляд на труп. — Кому-то от нашей поездки станет очень нехорошо, клянусь молотом Тора.
— И я клянусь отомстить, — кивнул Конхобар. — Клянусь посохом Луга.
— Я тоже клянусь, — махнул рукой Никифор. — Хотя Господь и против всяческих клятв.
Похоронив, как смогли, всё, что осталось от несчастного Войши, друзья немного постояли над могилой и медленно направились к южным воротам Итиля.
Сочились мелким дождем низкие серые тучи, весело чирикали воробьи на деревьях, и, несмотря на декабрь, остро пахло весной.
Смерть встала предо мной. И я бы мог
Земную славу простодушно славить,
И струны строить, и напевы править,
Где заодно хвалимы мир и Бог.
Райнхольл Шнайдер. «На закате истории»
Сурожского работорговца Евстафия Догорола Бог наказал горбом, но зато с лихвой отпустил хитрости. И если бы, как считал сам Евстафий, еще бы хоть чуть-чуть добавил везенья, то не было бы никаких причин жаловаться на судьбу. А так... Что толку в уме и хитрости, когда нет удачи?
Вот и в этот сезон — привез из Сурожа в Саркел три дюжины амфор вина аж на двух кораблях, расторговался удачно, уже к июлю всё продал и, как следует обмозговав предложения друзей и знакомых, оставил корабли в Саркеле на Бузане-реке, сам же сушей — а как еще? — подался к Итилю, где чрезвычайно выгодно, почти за бесценок, приобрел два десятка славянских рабов, красивых и крепких. Приобрести-то приобрел, да вот беда — охранять их было некому: своих людей не хватало, а нанимать вооруженную охрану Догорол опасался — не доверял ни хазарам, ни печенегам, хотя и использовал одного из печенегов — Сармака — в качестве контрагента. Думал, так обойдется, ан нет, не обошлось.