Ветер шуршал песчаной поземкой.
Приляг, отдохни...
Он шел, пока не упал. С облегчением смертника, поднявшегося на эшафот, привалился к шершавой стене, хранившей остатки дневного тепла. Веки отяжелели, глаза слипались, тело налилось свинцом. Боль в многочисленных ранах притупилась, сделавшись умиротворяющей.
Ты еще жив, говорила боль.
Это ненадолго, говорила боль.
Уже в плену забытья почудилось: рядом кто-то есть. Кто-то или что-то, чему нет названия. Одинокое, неприкаянное существо. Оно умирает, подумал Джеймс. Нет, это я умираю, мне тоскливо уходить во тьму одному, вот я и сочиняю себе бестелесного спутника. Товарища по несчастью. Гибнущего бок о бок от голода, безразличия или давних увечий. Бред? Ну и пусть. Умирать рядом с кем-то, пусть трижды призраком или галлюцинацией, не так скверно.
Эй, спутник, пойдем вместе?
Не хочешь?
А чего ты хочешь?
Джеймс с трудом открыл глаза. Вгляделся в мерцание синей ночи. Рядом никого не было — как и следовало ожидать. «Ему нужен я. Пускай на самом деле никого нет, пусть это галлюцинации умирающего — я ему нужен. Так в злые холода жмутся к незнакомцу, к лошади, к корове, лишь бы не замерзнуть...»
По телу пробежал легкий озноб, напоминая, что тело еще живет. На краткий миг к Джеймсу вернулась осторожность. Он слышал о веспертилах, бестелесных вампирах, которые питаются не кровью, а жизненными силами жертвы, за ночь превращая человека в мумию. Но веспертил не может получить доступ к жертве без ее согласия. Подобно измученному путнику, стучащемуся в дверь в поисках ночлега, веспертил умоляет человека пустить его к себе, пожалеть; согреть своим теплом...
Если глупец проникается чувством сострадания и разрешает веспертилу «войти» — он погиб.
Запекшиеся губы Джеймса Ривердейла исказила улыбка. Осторожность с позором отступила, поджав хвост. Чего можно опасаться на пороге смерти? Он умрет в этих развалинах: хоть с веспертилом, хоть без. Что сделано, то оплачено. Сейчас он платит за гордыню и безрассудство.
Он заслужил.
Пустив иллюзорное создание согреться, он хотя бы не будет одинок в последние минуты жизни. Его смерть спасет чью-то жизнь, даст возможность продлить существование безымянной тайне, остывающей в руинах. Пусть адепты Высокой Науки и утверждают, что у подобных существ нет жизни — какое это имеет значение? Никогда не поздно учиться милосердию.
Никогда не поздно дарить милосердие просто так, ничего не ожидая взамен.
Иди ко мне, подумал Джеймс.
Иди ко мне.
Ничто не изменилось, ничего не произошло. Изменится ли окружающий мир от мыслей умирающего? Конечно, нет. Разве что ты сам наконец убедишься: рядом — никого.