Дед издалека развел руками, демонстрируя мне беспомощность. Мы оба с ним знали, что юноша в «вольво» никуда не приедет по обеим дорогам. По верхней он упрется в «цементную трубу», где бесславно почил наш «уазик», а по нижней...
Теперь наползающая прозрачная стена стала заметна и без бинокля. Когда лучи сиреневого светила пробивались сквозь грязные тучи, стена все сильнее походила на притершееся к земле северное сияние. И накатывалась гораздо быстрее, чем раньше. Пожалуй у нас оставалось гораздо меньше времени, чем полтора часа.
Спортсмен на «вольво» свернул на нижнюю дорогу.
Вместе с Жаном повернула в гору спортивная семья с двумя мальчиками, и еще несколько человек. Дед что-то кричал им вдогонку, ему злобно ответил широкий мужчина в майке. Элеонора прижималась к Зиновию.
Меня не покидала уверенность, что настоящая опасность нас ждет не внутри обглоданного дома номер четыре и даже не из-под земли. Что-то витало там, за шлагбаумом, в тени соснового бора. Оно видело нас всех.
Я облизал пересохший рот и мысленно приказал себе расслабиться. Затем тронул калитку, прошел между улыбчивыми гномами и потянулся к бронзовому кольцу. Дверь действительно была отперта и едва заметно покачивалась. Из глубины донесся отчетливый детский голос. Или всхлип. Девчонка была здесь, и была жива. Я уже знал, что по сравнению с перекошенной Элеонорой эта прокурорская дочка — настоящий инвалид. Она передвигалась на коляске.
— Стой, погоди, — попросил Комар.
Он вытащил пистолет и, не глядя мне в глаза, вытирал ладонь о штанину. На прыщавом виске напарника билась жилка и наливались мутные капли пота. В глубине дома что-то стукнуло. Валентин охнул и отпрянул назад. Кажется, он уже жалел, что пошел с нами, Земля еще раз мелко задрожала. По фундаменту в обе стороны от крыльца побежали трещины. Это было совсем не похоже на утренние разрывы; приходилось признать, что под нами действительно что-то растет. Разбухает. Проклевывается.
Я обернулся к Березовой аллее. Немногочисленные жители поселка стояли там, где мы их оставили напряженно пялились на нас. Мне впервые пришло в голову, что людей слишком мало. Мне не хотелось думать о том, сколько домов засосало в бетонную трясину вместе с хозяевами. Еще меньше мне хотелось думать о том, что будет, если бетонные поганки вновь перейдут в наступление.
— Лексей Саныч! — позвал я нашего многомудрого физика; мне он казался самым уравновешенным. — Не ждите нас, постарайтесь найти подвал. Большой сухой подвал, где все смогут отсидеться...
— В подвал? Это еще зачем? — гневно воспылал забытый депутат Мартынюк. Брюнетка, послушно держась за его спиной, семенила с раздутым портфелем под мышкой.