Наследник Атлантиды (Воронин) - страница 5

А генерал не любил несерьезности в любом ее проявлении. Будь то обувь не по форме, неспособность подчиненного четко доложить обстановку или неряшливо оформленное дело. Бардак в стране начинается тогда, когда на местах не умеют правильно сделать свою работу. Сколько таких вот кое-как сделанных дел разваливались в суде, сколько преступников выходило на свободу только потому, что кто-то поленился соблюсти все правила, все нормы. А халатное отношение к своей работе — оно ведь начинается с малого. Сперва делаешь уступку себе — являешься на работу небритым, в нечищеной обуви... а затем уступок становится все больше...

А еще печальнее, что и сам он прямо сейчас вот намеревается сделать глупость. Несусветную глупость — узнай об этом кто-то из руководства, и его в лучшем случае поднимут на смех и впаяют выговор за использование служебного положения в личных целях. А в худшем скажут просто, что пора старику на покой. Пора уступить кресло тем, кто моложе... кто думает о работе, а не о разной чепухе.

Голос Ниночки из селектора отвлек генерала от печальных размышлений.

— Иван Ильич, капитан Бурун ждет в приемной.

— Пусть заходит, — буркнул он. — И на ближайшие полчаса меня ни для кого нет.

— А если из министерства позвонят? — в который уже раз не удержалась она, хотя прекрасно знала, что услышит в ответ. Да он и не собирался отвечать.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

Шагин окинул взглядом нескладную фигуру капитана, поморщился при виде мало того что гражданского, так еще и не слишком тщательно выглаженного костюма. Коротко дернул рукой в сторону стоящих у стены кресел.

— Присаживайтесь, Сергей Павлович.


Капитан Сергей Павлович Бурун, также известный под прозвищем Малдер, с определенной долей истины мог считать себя неудачником. За плечами уже 34 года, перспектив особо никаких, да и достижений, признаться, тоже.

Окончив школу, он попытался поступить в вуз — но с треском провалился на первом же экзамене — как оказалось, школьный выпускной и вузовский вступительный — это две большие разницы. Затем армия... кому-то показалось хорошей идеей сделать из высокого парня десантника, и он два года осваивал рукопашный бой, прыжки с парашютом и прочие премудрости. Осваивал старательно — он вообще все делал старательно, другое дело, что получалось не всегда так, как хотелось.

Демобилизовавшись, в институт он все-таки поступил. Не благодаря порядком растраченным за два года знаниям, а просто потому, что отслужившим армию предоставлялись некоторые льготы. Пять лет раздумий о том, что выбранная специальность — прикладная математика — явно не то, о чем он мечтал. Пять лет скучных студенческих вечеринок — ему, немало повидавшему, все эти парни и девчонки казались сущими детьми. К тому же те из девчонок, что ему нравились, предпочитали парней из обеспеченных семей, каковых вокруг было немало. Пять лет корпения над учебниками — то, что одним доставалось легко, а другим... другим тоже легко, но за наличный расчет, ему приходилось брать с боем. Эти маленькие бои он не то чтобы проигрывал — нет, одна за другой уходили в прошлое сессии, но зачетная книжка сверкала трояками. И он, стараясь быть честным хотя бы с самим собой, признавал, что некоторая часть этих троек поставлена из милости, за сержантские погоны. Или, говоря языком более высокопарным, за отданный государству и народу священный долг.