Слива мелькнуло что-то синее... тучный капитан неловко, явно за отсутствием должной тренировки, полз к умолкшему дегтярю, рядом с которым лежали два безжизненных тела.
— Куда?! — заорал Ярослав. — Капитан, назад!
Тот или не слышал, или не счел нужным прислушаться к словам младшего по званию. Внезапно его тело дернулось, капитан замер, и Владимиров решил, что гэбист убит. Но прошла пара мгновений, и капитан снова пополз вперед, к пулемету, неловко таща за собой безжизненную ногу и оставляя на земле темный, влажный след.
До пулемета Знаменский добрался, хотя Ярослав мог бы поклясться, что капитана ранило еще раз. На некоторое время Ярослав отвлекся — немцы подобрались уже почти вплотную. Внезапно ударил дегтярь — в упор, буквально сметая немецких пехотинцев...
Ярослав не думал о том, что может погибнуть. Он видел перед собой цели — плоть и металл, проклятые киборги, что идут сжечь, уничтожить его родную землю. Он уже не помнил, что эта земля не была ему родной, и те, кто сейчас падал, сраженный пулями и осколками, не одной с ним крови. Это не имело значения. Он стрелял и видел, как падают серые фигуры. Стрелял, стараясь отсекать немцев от прикипевшего к пулемету Знаменского. Стрелял, когда изрешеченный пулями гэбист сполз на дно окопа, задрав к небу дымящийся ствол уже бесполезного дегтяря. Глухо клацнул затвор — Ярослав пошарил рукой возле себя, но ладонь скользила лишь по стреляным гильзам. Владимиров рванул из кобуры пистолет, выстрелил раз, другой... пули, которые его мозг неосознанно направлял в цель, не знали промаха. Затем взвыло чувство опасности, он метнулся в сторону, под прикрытие остатков каменной стены. Связист, оказавшийся рядом с лейтенантом, что-то орал в трубку, пытаясь перекрыть криком грохот боя. Громыхнул взрыв — в то место, где Владимиров находился несколько секунд назад, ударил снаряд. Связист вдруг замер на полуслове, а затем тяжело повалился лицом вперед.
Рёв мотора раздался слева. Ярослав обернулся — прямо на него, фыркая и окутываясь сизыми облаками выхлопных газов, полз танк с белыми крестами на башне. Пистолет дернулся, посылая пулю точно в смотровую щель механика-водителя. Танк остановился, а затем ствол его орудия наклонился... Владимиров зримо ощутил, как палец того, кто сидел в башне, тянется к спуску... еще мгновение, и тяжелый снаряд ударит прямо в русского офицера, полулежащего перед танком с одним пистолетом в руках. Помимо воли рука Ярослава дернулась, пальцы сложились в боевую фигуру, потрескавшиеся губы вытолкнули нужные слова... Крошечная, с орех размером, голубая звезда сорвалась с пальцев, вонзилась в броню, без усилия прожгла ее и уже там, внутри, расцвела ослепительно ярким цветком взрыва. Танк словно бы подпрыгнул на месте — из всех щелей ударило пламя, а затем в танке детонировали боеприпасы, и свет для Ярослава померк.