Оставшись в поношенной нижней рубахе, какие носят подмастерья, но отнюдь не короли, и испугавшись расспросов Асандира, юноша забормотал извинения:
— Простите меня. Никак не могу привыкнуть. Галантерейщики наприсылали такого, что впору девиц из увеселительного заведения наряжать. А от кружев у меня вся шея чешется.
Устыдившись своих слов, король замолчал. Его удивило, что маг не поспешил к раненому ученику, а стоял, будто изваяние, в передней, упершись плечом в дверной косяк. Лицо Асандира скрывал полумрак.
— Эт милосердный,- прошептал побледневший король. — Мы слишком поздно спохватились и послали за вами. Теперь ему не помочь.
Асандир поднял на него свои ясные, стального цвета глаза.
— Все не так уж безнадежно.
Кивком головы он указал на дверь. Оттуда доносились приглушенные голоса: мужчина на что-то жаловался, а женщина его утешала.
Эльдир насторожился. Даже сейчас, находясь между жизнью и смертью, Безумный Пророк стремился не упустить свое. Усилием воли юный король сдержал напор хлынувших в его мозг мыслей и горестно вздохнул.
— Понимаю, пока я сюда шел, вы успели его исцелить.
Маг покачал головой. Грозный, как надвигающаяся буря, он бесшумно повернул дверную ручку и стремительно вошел в спальню Дакара.
За дверью оказался уютный, залитый солнцем альков с мягкими стульями, ножки которых украшали деревянные виноградные грозди, и роскошной кроватью с пуховой периной и грудой одеял. Из раскрытого окна струился морской воздух с легким запахом смолы, какой обычно пропитывали корабельные снасти. В одеялах, словно колбаса в кожуре, лежал толстый человек, бледное лицо которого напоминало хлебную опару. Курчавая спутанная борода вполне сошла бы за шерсть охотничьей собаки, натасканной на водоплавающую дичь. Над лежащим склонилась хорошенькая блондинка (это ее муж ударил Дакара ножом). Она гладила Безумного Пророка по голове, приговаривая:
— Бедненький ты мой! Ты бы знал, как я вся извелась. Я всегда буду помнить о тебе и молить Эта, чтобы сохранил и твою драгоценную память.
— Что вовсе ни к чему!
С этими словами Асандир двинулся к алькову. Позади шел король.
Кухарка вскрикнула и отпрянула от Дакара. Даже груда одеял не помешала увидеть, как тот вздрогнул — то ли от удивления, то ли от страха. Рука Безумного Пророка моментально выпорхнула из кружевных недр кухаркиных нижних юбок. Страдалец закатил светло-карие глаза так, что стали видны белки.
На мгновение все вокруг как будто замерло. Раненый ученик Асандира побледнел еще сильнее, пробормотал неразборчивое проклятие и затих. Казалось, что он впал в забытье. Но только казалось.