– Принцесса, красавица моя, – прошептал Кейн. Ему отчаянно хотелось, чтобы отношения между ними сложились по-другому, чтобы ему не пришлось использовать Клер в своей войне против ее отца. Он мечтал прийти к ней с чистой совестью и с открытой душой, а вместо этого ему приходилось скрывать свои тайные мотивы.
Чувство вины вновь шевельнулось в его душе, но он обнял ее и поцеловал. Клер вздохнула, ее ресницы затрепетали, на губах появилась откровенная, наивная, полная желания улыбка, всегда заставлявшая его терять голову.
– Опять? – спросила она, зевая, и ее спутанные волосы рассыпались у него на плече.
Он снова поцеловал ее и отметил про себя, как точно совпадают их губы. Его язык скользнул ей в рот, и уже через несколько секунд ее сонное тело проснулось и ожило. Ее руки обвились вокруг его шеи, он погрузил лицо в ложбинку у нее между грудей, потом развел ей ноги коленями и вонзился в нее с неистовой и голодной страстью девятнадцатилетнего мальчишки.
– Кейн, – прошептала она ему на ухо.
Они оба начали задыхаться, их кожа подернулась испариной, Клер выгибалась, встречая каждое проникновение своим собственным нетерпеливым желанием. Кейн двигался все быстрее, сжимал ее все крепче, чувство вины стучало у него в мозгу так сильно, что пришлось закрыть глаза. Он не мог этого сделать, не мог предать ее, он любил ее так, что было больно, и не мог уничтожить ее вместе со всей ее семьей.
И вот он кончил. С хриплым криком и последним содроганием он рухнул, прижимаясь к ней всем телом. Они слились в единое целое, но их союз был обречен и проклят всеми демонами ада.
Раздираемый муками совести, он поцеловал ее в лоб и ощутил на губах солоноватый привкус пота. Вот по ее телу, медленно затихая, прошла последняя дрожь.
– Я не хочу причинять тебе боль, – сказат Кейн, губами отводя челку с ее лба.
– Ты не причинишь мне боли, – ответила Клер, глядя на него и доверчиво улыбаясь.
Он еще раз поцеловал ее, медленно и крепко, уже сознавая, что выбора у него нет. Несмотря на все данные себе клятвы и обеты, он был обречен предать ее, и тогда, что бы ни случилось впоследствии, она будет его ненавидеть до конца своих дней.
– Прекрати! Ты меня с ума сводишь! Что с тобой вообще происходит? – сварливо выбранила брата Пейдж, оторвавшись от игры в бридж. Она схватила горсть орехов из вазочки и запихнула их в рот.
– Ничего со мной не происходит, – солгал Уэстон.
Мысленно он одернул себя: надо скрывать от посторонних свое эмоциональное состояние. А он не удержался и начал метаться по гостиной, где Пейдж, Стефани, Кендалл и его отец играли в бридж. Инвалидное кресло Нила подкатили к карточному столу. Ходить он не мог после удара, но речь у него сохранилась, а левой рукой он пользовался достаточно ловко, чтобы принимать участие в еженедельной карточной игре.