– Ну, слава богу. Какое облегчение! – воскликнула она, не в силах удержаться от сарказма. – Наконец-то я смогу спокойно уснуть ночью!
– Я просто хотел, чтобы ты знала.
– А я думаю, что тебе пора убираться ко всем чертям!
– Я там уже побывал. – Кейн окинул ее долгим взглядом. – Увидимся, Клер. Если вдруг решишь рассказать мне о той ночи, только дай знать. Я буду недалеко – на той стороне озера.
Повернувшись на каблуках, он сунул руки в карманы и зашагал по дорожке к лодочному причалу, где была пришвартована небольшая моторная лодка. Кейн перешагнул через борт, отцепил швартов и, помахав рукой напоследок, завел мотор. Лодка описала широкую дугу и направилась к дальнему краю озера, оставляя за собой белый пенный след. У Клер на глаза навернулись предательские слезы, и она с трудом совладала с собой. Ну почему Кейн так решительно настроен разворошить прошлое? Зачем он вернулся в хижину, хотя сам же сказал, что с детства ее ненавидит! И почему, ради всего святого, почему ее сердце так сильно бьется, стоит ей только его увидеть?
«Потому, что ты совершенно не разбираешься в мужчинах, идиотка, – сказала она себе. – Так всегда было и всегда будет».
Клер виновато закусила нижнюю губу, глядя, как исчезает полоска пены на гладкой, как стекло, поверхности озера Эрроухед. Кейн Моран всегда был занозой у нее в голове – отчаянный парень, по-детски влюбленный в нее, – и все свое отрочество она провела, всячески стараясь его избегать. Но это не всегда удавалось. Иногда Клер даже приходило в голову, что ее привязанность к Харли возникла в результате страха. Страх толкал ее к доброму и порядочному Харли, потому что юный Моран со своим лозунгом «К чертям закон!» и вызывающими манерами воздействовал на самую низменную сторону ее натуры.
Кейн Моран не был связан никакими правилами. Он не считался с авторитетами и плевать хотел на запреты. Он был законченным бунтарем-одиночкой – Плохой Парень с большой буквы.
И в глубине души Клер находила его неотразимым. Она молилась ночи напролет, чтобы это непристойное влечение, разжигавшее ей кровь и заставлявшее сердце стучать молотом, развеялось прежде, чем кто-нибудь – особенно сам Кейн! – его заметит. Ей снились сны. Во сне Кейн проделывал с ней бог знает что– и ей это нравилось! Просыпаясь, она говорила себе, что это всего лишь фантазии, волноваться не о чем, и все равно волновалась. Она часами изнуряла себя, проплывая в бассейне милю за милей, чтобы выбросить Кейна из головы. Но поздно ночью, когда луна поднималась высоко и ее серебряный свет отражался в черных водах озера, Клер садилась на подоконник в своей спальне, широко распахивала створки и смотрела туда, где на другом берегу озера светился огонек – чердачное окно в доме Кейна. Вдыхая солоноватый бриз, шевеливший ей волосы и облеплявший все тело тканью ночной рубашки, она закрывала глаза и воображала, как его руки и язык ласкают ее. Несмотря на строгие обеты, данные самой себе, она знала, что, проведя с ним ночь, испытает незабываемое ощущение, ради которого стоило пойти на любой риск, даже быть проклятой навеки.