– Знаешь, где мы? – спросил он, взяв ее за руку, и повел к широкому каменному уступу, откуда открывался вид во все стороны, далеко внизу мелькали огоньки Чинука. – На лесосеке, в заброшенном лагере лесорубов.
– Вот как?
Почему его голос прозвучал как похоронный колокол?
Кейн обнял ее одной рукой за талию, положил подбородок ей на плечо, а свободной рукой указал на противоположную сторону глубокой лощины.
– Вон там мой старик попал в аварию.
У Клер внутри все перевернулось. Несмотря на теплую звездную ночь и близость его тела, она почувствовала холодок, пробежавший по позвоночнику.
– Ты привел меня сюда, чтобы показать место, где пострадал твой отец?
Кейн не ответил, просто отпустил ее и сел на край уступа.
– Я иногда прихожу сюда подумать.
Он сунул в рот сигарету «Кэмел», чиркнул спичкой по валуну и глубоко затянулся. Маленькое пламя спички на мгновение бросило золотистый отсвет на его мужественные черты.
– И о чем же ты думаешь? – робко спросила Клер. Кейн ухмыльнулся, его белые зубы блеснули, а потом в темноте затлел красный огонек сигареты.
– Иногда о тебе. Клер обомлела:
– Обо мне?
– Время от времени, – признался он и пристально посмотрел на нее. – А ты разве никогда не думаешь обо мне?
Клер нервно потерла руки.
– Я... м-м-м... стараюсь не думать.
– Но все-таки думаешь?
– Иногда, – вздохнула она, чувствуя себя предательницей.
– А я, между прочим, завербовался в армию.
– Что? – Сердце у нее едва не остановилось. Казалось, его слова отразились от окружающих холмов и эхом прокатились по лощине. – Что ты сделал?
– Записался. Вчера.
– Зачем?
Какая-то часть ее души, та часть, в которую она сама не хотела заглядывать, съежилась и онемела. Он уезжает. Клер уверяла себя, что ей, в сущности, все равно, но чувствовала, что без него город опустеет.
– Настала пора.
– Когда ты уезжаешь?
Кейн пожал плечами и глубоко затянулся сигаретой, обхватив одной рукой колени.
– Через несколько недель. Сядь! – Он без улыбки оглянулся на нее. – Я не кусаюсь. Во всяком случае, не на первом свидании.
– Это... это не свидание.
На это Кейн ничего не ответил, но она знала, что мысленно он называет ее лгуньей.
– Ты думаешь, что я тебя боюсь... – начала она.
– Я думаю, что тебе следует меня бояться.
– Почему?
Настороженная, как испуганный жеребенок, готовий в любую минуту броситься наутек, Клер заставила себя подойти к уступу и сесть рядом с ним.
– У меня скверная репутация. Во всяком случае, многие считают меня конченым человеком. – Его задумчивый взгляд остановился на ее губах, и у Клер перехватило дыхание. – Но ты так почему-то не считаешь. По крайней мере, пока. – С этими словами он затоптал окурок на земле.