Он молчал, убаюканный вкусной едой, приятной обстановкой и спокойной домашней атмосферой, царящей в этот момент. Миссис Кобб, казалось, разделяла его настроение, её глаза счастливо сияли. Только потрескивание поленьев в камине да громкое сопение Коко нарушали тишину. Квиллеру захотелось сказать что-нибудь тёплое, но впервые у него не нашлось слов. Она была обязательным человеком и приятным компаньоном. Ему удалось лишь выдавить: «Айрис!» – а она только ответила: «О Квилл!» – и слезы потекли из-под розовой оправы её толстых очков.
Внезапно из смежного помещения раздались шорох, грохот, царапанье и топот. Мужчина и женщина побежали в кухню. Юм-Юм лежала на боку у газовой плиты, запустив под неё свои знаменитые лапки, и яростно стучала хвостом по полу.
– Она поймала мышь! – заявил Квиллер и протянул к Юм-Юм руку, ответом ему было урчание.
– Оставьте её в покое, – сказала миссис Кобб. – Она думает, что вы хотите отобрать у неё добычу.
– Вот откуда в доме появляются мыши – они пролезают там, где проложены газовые трубы, – сказал он. – Неудивительно, что она весь вечер просидела на кухне. Она их слышала.
– Ну до чего же умная киска!
– Она умнее вашего водопроводчика, миссис Кобб.
Хвост Юм-Юм постепенно затих, она изящно изогнулась на полу, вытягивая свои длинные передние лапки, в которых находился приз, стиснутый острыми когтями. Тут в кухню явился Коко и мяукнул.
Миссис Кобб понимающе посмотрела на него:
– Как всякий мужчина!
Её комментарий удивил Квиллера. Он не соответствовал характеру послушной, почитающей мужской пол вдовы, которую он давно знал.
– Пора отправляться домой, – сказал он, открывая корзину для пикников. – Обед был чудесным, миссис Кобб, а музей достоин самых высоких похвал. Если я смогу что-нибудь для вас сделать, дайте мне знать.
Корзину установили на заднем сиденье, а на полу разместили две овальные миски, Квиллер посигналил на прощание хозяйке дома, стоявшей в дверях, и направил автомобиль к Пикаксу. Он был благодарен Юм-Юм за то, что она поймала мышь в самое подходящее для этого время, а то ещё чуть-чуть – и он сморозил бы какую-нибудь глупость про любовь. Он не нуждался больше в женщинах, а тем более в таких, как его прежняя домоправительница, которая думала о замужестве и питала склонность к трагедиям. Все три её мужа умерли насильственной смертью.
Он проехал мимо Дерева повешенных, потом через Старый дощатый мост и свернул на запад, на шоссе Скатертью дорога. Машин почти не было. Округ разорился на дорогу – и изрядно потратился, – чтобы способствовать расширению двойного дома Эксбриджа. Большинство водителей тем не менее предпочитало более короткую и более удобную для коммерции дорогу, и местные остряки прозвали новое шоссе Скатерть-самобранка.