Садовника Пабло? – уточнила Шелби, прислонившись к стене и отхлебывая кофе. Странно, почему раньше она ничего об этом не знала?
Si.
Лидия вынула из вазы увядающие цветы, и головки их бессильно повисли у нее в руке. «Зачем эти цветы?» – подумалось вдруг Шелби. К чему обожествлять умершую жену, которой, когда она была жива, отец даже не считал нужным хранить верность? Что это – запоздалая любовь или чувство вины?
Мы с Алоис росли вместе, – продолжала Лидия. – В одной деревушке в Мексике, неподалеку от Мацатлана. Слышала о Мацатлане? Это курорт у моря.
– Да.
– Потом обе наши семьи переехали ближе к границе, – рассказывала экономка. – Давно это было, мы были еще девчонками.
– А оттуда приехали в Бэд-Лак? Лидия кивнула, вдруг помрачнев:
– Si. Приехали сюда.
Она побрызгала на темную полированную поверхность стола лимонным соком и принялась сосредоточенно тереть его губкой.
– Значит, Пабло – отец Марии, твоей племянницы? – уточнила Шелби.
Все-таки странно, почему она раньше этого не знала? Лидия кивнула, не поднимая глаз:
– Верно. Еще у него три сына – Энрике, Хуан и Диего.
– Лидия, объясни мне, что происходит? Вчера ты расстраивалась из-за того, что у Марии проблемы с дочерью. Сегодня плачешь оттого, что Алоис Эстеван едва не покончила с собой, а ведь до сих пор я даже не знала, что вы в родстве! – Лидия открыла рот, чтобы ответить, но Шелби торопливо продолжала: – И еще этот твой разговор с судьей – о каких-то тайнах, которые мне пора узнать!
– Я тебе сказала, поговори с отцом, – отрезала Лидия, по-прежнему не глядя ей в глаза.
– Пробовала. И не раз. – Шелби со стуком поставила на стол опустевшую чашку кофе. – Он молчит!
– Заговорит. Всему свое время.
– Ты так говоришь, словно у меня в запасе целая вечность!
– Девочка моя, ни у кого из нас нет в запасе вечности, – ответила Лидия и вдруг часто-часто заморгала.
Шелби почувствовала, что оборона экономки почти пробита. Острая жалость пронзила ее, но она твердо решила довести дело до конца.
– Послушай, Лидия, – заговорила она, нежно касаясь плеча женщины, заменившей ей мать, – что бы ни скрывал от меня отец, я должна об этом знать. Все мы живем в этом доме, и его секреты касаются нас всех!
– О, ninа – простонала Лидия. Темные измученные глаза ее наполнились слезами. – Ради бога, девочка моя милая, не расспрашивай, я все равно ничего не могу тебе сказать!
– Не можешь или не хочешь?
– Это одно и то же.
Лидия стиснула зубы и вновь принялась полировать стол – с таким усердием, словно от этого зависела ее жизнь.
– Но судья никогда мне ничего не расскажет!