...Поцелуи были выражением только поверхностной привязанности. Если бы она снимала страстную сцену между двумя любовниками, она постаралась бы добиться чего-нибудь большего. Но даже это мимолетное прикосновение, этот нежный намек на желание, прочно удерживаемое под контролем, возбудит ее чувства больше, чем любой из тех поцелуев, которые она могла вспомнить.
Когда Коул отпустил ее, она открыла глаза и быстро сказала:
—Тебе не стоило делать этого.
Ей хотелось бы, чтобы в ее голосе звучало больше уверенности.
Он нежно погладил ее по щеке и улыбнулся.
– Почему?
– У нас нет ничего общего.
– А этот поцелуй?
Она отрицательно затрясла головой, стараясь управлять дыханием, более тяжелым, чем обычно после занятий аэробикой.
– Этого недостаточно.
– Может быть, на всю жизнь, – с легкостью согласился он, – но на сегодняшнее утро вполне.
Прежде чем она смогла ответить, он развернулся и пошел прочь.
Она сделала длинный и медленный глоток едва теплого кофе и пошла в гостиную, где Коул и Кельвин заканчивали собирать игрушки и одежду в ярко-красную сумку.
– Все собрали? – спросила она все еще дрожащим голосом.
– Думаю, что да, – сказал Коул. – Если, конечно, ты не найдешь чего-нибудь хорошо спрятанного под кроватью или в шкафу.
– Если я обнаружу что-нибудь, засунутое в кастрюли и сковородки, я дам тебе знать.
Это был пустяковый, ничего не значащий разговор, а Эшли хотелось кричать. Человек, который заставлял ее колени дрожать, ее сердце – биться в бешеном ритме, сейчас уйдет, а они говорили лишь об упаковке вещей!
– Пока, Эшли, – сказал Кельвин, протягивая ручки, чтобы его подняли.
Вместо этого она наклонилась и обняла его, чтобы Коул не заметил непрошеных слез, внезапно затуманивших ее глаза.
– Пока. Приходи как-нибудь еще.
– Это относится и ко мне тоже? – спросил Коул тихо, ненавязчиво, но с надеждой.
Ее сердце застучало, ее здравый смысл закричал «нет!», но она пристально посмотрела на него и кивнула головой. Это было все, на что она сейчас была способна. Эшли чувствовала, что стоит ей открыть рот – и она разрыдается, а это будет действительно глупо. Ведь она не хотела, чтобы Кельвин остался у нее, и целые выходные проклинала Рори за то, что он создал эту неприятную ситуацию, а теперь была готова разреветься, как младенец только потому, что все закончилось...
Коул улыбнулся ей.
– Мы позаботимся об этом, – тихо и многозначительно произнес он.
Когда Эшли наконец закрыла за ними дверь, она тяжело прислонилась к ней и подумала, не пройти ли ей все-таки курс лечения. Несомненно, ни один из непрошенных психологов, таких, например, как ее мать или сестра Элен, в их бесплодных попытках исправить ее жизнь не научили ее ничему. Она до сих пор делала совершенно неразумный выбор, когда дело касалось мужчин.