— Как ты сегодня, молодой человек?
— Хорошо, а вы?
— Ох, знаешь, неплохо, — сказал он, медленно качая седой головой, его пожелтевшие глаза и волосы выглядели болезненно в электрическом свете магазина. Мы всегда говорим друг другу одно и тоже. Иногда я задерживаюсь в магазине дольше, чем нужно, потому что люблю запах внутри.
— И как здоровье твоего дяди? Я не видел его с…давно.
— С ним все в порядке.
— О, хорошо, хорошо, — сказал мистер Макензи, скосив глаза, как будто у него что-то болело и медленно кивая. Я тоже кивнул и посмотрел на свои часы.
— Ну, мне пора, — сказал я и начал собираться, положил мою новую катапульту в рюкзак на спине и засунул пули, завернутые в коричневую бумагу в карманы моего армейского свитера.
— Ох, ну иди, иди, если нужно, — сказал Макензи, кивая за стеклянной витриной и будто бы проверяя мушки, катушки с леской и утиные манки, которые были внутри. Он взял тряпку около кассового аппарата и начал медленно двигать ей по поверхности, только однажды подняв голову, когда я выходил из магазина, сказав:
— До свидания.
— Да, до свидания.
В кафе “Вид на залив”, которое определенно попало после того, как его так назвали, в ужасное точечное оседание почвы, потому что оно должно бы быть как минимум на этаж выше, чтобы из него можно было видеть воду, я выпил чашку кофе и сыграл в “Захватчиков из космоса”. В кафе купили новый автомат, но после фунта-другого я осилил игру и выиграл космический корабль. Мне стало скучно и я сел со своей чашкой кофе.
Я изучил плакаты на стенах кафе, чтобы узнать, не будет ли тут чего-то интересного в ближайшее время, но кроме Киноклуба ничего особенного не было. Следующим был показ: Жестяного барабана, но эту книгу отец купил для меня несколько лет назад, это был один из немногочисленных подарков, которые он мне когда-то сделал, и поэтому я упорно избегаю читать ее, так же как и Майру Брекенридж, другой из его редких подарков. Чаще всего отец дает мне деньги, когда я о них прошу, и разрешает купить все, что мне хочется. Не думаю, что я ему на самом деле интересен, с другой стороны, он ни в чем мне не отказывает. Насколько я знаю, у нас с ним что-то вроде негласного соглашения: я молчу о своем официальном не-существовании, за это я могу делать почти что угодно на острове и покупать почти что угодно в городе. Единственное, о чем мы недавно спорили, был мотоцикл, который как он сказал купит мне, когда я буду немного старше. Я сказал, было бы неплохо купить его в середине лета, тогда я смогу хорошо натренироваться до того, как дороги размокнут и станут скользкими, но он ответил, будто в середине лета здесь будет слишком много туристов, едущих через город и вокруг него. Думаю, он просто хочет отложить покупку, он может бояться моей увеличившийся независимости или просто он опасается, что я разобьюсь, как делают множество подростков, получивших мотоцикл. Я не знаю, я никогда точно не знал, какие у него чувства относительно меня. С другой стороны, я никогда точно не знал какие у меня чувства относительно его.