— Ну… — услышал я. Я слушал его дыхание, потом его голос изменился. — Да, я возвращаюсь домой. Ненадолго, узнать как вы там. Вы же там только вдвоем, ты и старик?
— Да, только я и старик. Я тебя жду.
— Хорошо, — потом была пауза. — Почему вы никогда меня не навещаете?
— Я…Мне казалось, отец был у тебя на Рождество.
— Разве? Ну…а почему ты никогда не приезжаешь? — его голос звучал жалобно. Я перенес вес тела на другую ногу, посмотрел вокруг и вверх по лестнице, ожидая увидеть моего отца, перегнувшегося через перила или его тень на площадке сверху, если он спрятался и подслушивает мои телефонные разговоры.
— Я не люблю надолго уезжать с острова, Эрик. Извини, но у меня в желудке появляется ужасное чувство, как будто там очень большой узел. Я просто не могу уехать так далеко, придется где-то ночевать или… Я просто не могу. Я хочу видеть тебя, но ты так далеко.
— Я приближаюсь, — его голос снова звучал уверенно.
— Отлично. Как далеко ты сейчас?
— Я не скажу.
— Я же сказал тебе свое счастливое число.
— Я тебя обманул, я не собираюсь тебе говорить, где я.
— Это не…
— Собираюсь положить трубку.
— Ты не хочешь поговорить с папой?
— Пока нет. Я поговорю с ним позже, когда буду намного ближе. Все, ухожу. До свидания.
— До свидания. Ты там… поаккуратней.
— О чем мне волноваться? Все будет в порядке. Что со мной может случиться?
— Просто не делай ничего, что раздражает людей. Ты знаешь…то есть они могут рассердиться. Особенно из-за домашних животных. То есть я не…
— Что? Что? Что там о домашних животных? — крикнул он.
— Ничего! Я просто сказал…
— Ты, дерьмо! — заорал он. — Ты опять обвиняешь меня в поджоге собак! И наверное я засовываю червей и опарышей детям в рот и писаю на них? — взвизгнул он.
— Ну, — осторожно начал я, сгибая и разгибая телефонный провод, — если ты об этом упомянул…
— Ублюдок! Ублюдок! Ты — дерьмо! Я тебя убью! Ты…, — его голос затих, и я опять должен был отодвинуть трубку от уха — он начал бить трубкой автомата по стенам телефонной будки. Звуки громких ударов наложились на спокойные гудки: у него закончились деньги. Я положил трубку на аппарат.
Я посмотрел вверх, но отца по-прежнему не было. Прокравшись по лестнице, я всунул голову между прутьями и посмотрел вниз, но площадка была пуста. Я вздохнул и присел на лестнице. У меня было чувство, что я не очень хорошо смог пообщаться с Эриком по телефону. Я не очень легко общаюсь с людьми и хотя Эрик — мой брат, я не видел его больше двух лет, с тех пор как он сошел с ума.
Я поднялся и пошел на кухню, закрыть входную дверь и забрать мои инструменты. Потом я пошел в ванную. Я решил посмотреть телевизор в моей комнате или послушать радио и пойти рано спать, чтобы подняться сразу после рассвета и поймать осу для Фабрики.