Но Мишель не испытывал чувства разочарования. Не боясь показаться смешным, он подбежал к кромке воды, и волна лизнула его ботинки. Наклонившись, он смочил руки, подобрал длинную липкую водоросль, понюхал ее, наклонился снова, поднял разбитую раковину и спрятал в карман.
Гудок уистреамского поезда вернул его к действительности. Он побежал было обратно, но понял, что еще есть время, и отправился выпить.
Думая о Лине, он не испытывал никаких угрызений совести. Их гостиница наверняка не была ни «Железнодорожной», ни «Вокзальной», ни отелем «Для путешественников».
Кальвадос обжег ему горло. На полу лежали ящики со свежим уловом, за одним из столиков сидели рыбаки.
— Еще одну, хозяин. Побыстрее.
С этой минуты он уже почти все время видел море, во всяком случае дюны, вдоль которых они проезжали и в которые их маленький черный поезд, казалось, норовит въехать. Его возбуждение все возрастало. Ему хотелось бежать. Ехать все быстрее. Ему не терпелось все узнать. Ему было страшно.
Контролер подбежал предупредить его, когда они подъедут к «Воробьиной стае».
— Там нет остановки, — сказал он, — но я скажу машинисту.
…Куда запропастился этот контролер? Наверняка болтает в головном вагоне, А если он о нем забудет?
Мишель увидел ожидающих поезда крестьянок с сумками. Поезд остановился. Они ничего не слышали о «Воробьиной стае». Они не знали никакого г-на Дьедонне.
Слева от железной дороги до самого горизонта тянулись болота, покрытые рыжими кустарниками, а справа чередовались усыпанные галькой дюны.
Наконец поезд остановился. Он бросился к контролеру, — Это еще не ваша.
Проехав еще два-три километра, контролер показал ему на одиноко стоящий в дюне дом.
— Это и есть «Воробьиная стая»?
Тот кивнул. Не дожидаясь полной остановки состава, Мишель спрыгнул на песчаный грунт.
И тут внезапно почувствовал, что у него горят щеки.
Напрасно он столько пил — три или четыре раза во время пути он бросался в первый же кабачок. Вкус кальвадоса навяз во рту. Г-н Дьедонне может услышать этот запах.
После выпивки жесты Мишеля становились более решительными, взгляд быстрым, почти озлобленным.
С трудом борясь с чувством разочарования, он смотрел на удаляющийся поезд и на странный дом, так мало похожий на то, что он ожидал увидеть. На необъятном пространстве, в двадцати метрах от дороги, без всякой ограды вокруг, виднелось только это казавшееся недостроенным, но уже состарившимся строение. Оно было чуждо этому пейзажу, словно перенесено по ошибке откуда-то из пригорода или маленького городка.
Эта большая трехэтажная постройка из потемневшего кирпича, слишком высокая, с двумя голыми навесами, была возведена явно для того, чтобы составлять часть улицы с такими же домами, но уж никак не пребывать в одиночестве. Перед запертой дверью стоял грузовичок с плохо закрытым и стучавшим от ветра капотом. Сделав полукруг, словно для того чтобы осторожности ради разведать подступы, Мишель приблизился к дому.