12. Принимаю таким, как есть
– Убийца? – повторила Джорджетта и вдруг задумчиво добавила: – Бедняжка Кейт! При ее самолюбии! Когда-то Кейт решила, что я насмехаюсь над нею. Она ударила меня по лицу, да, дала мне пощечину. И сказала, что я не сумела бы порядочно сыграть даже роль проститутки. Я только засмеялась, я ведь люблю ее и восхищаюсь ее умом – разве что нахожу забавной ее наивность.
Знаете что, мистер Стрикленд? Пройдитесь по вечернему Лондону! Пройдитесь по его улицам и спросите у женщин, которых вы увидите, на что они живут. А если бы они жили не этим, то на что еще могли бы они прожить? Большинство из них живет, как жила когда-то я, в комнатках, где ютится дюжина человек, где так часты голод и болезни. Они не очень-то знают, что такое "невинность", которой, как правило, лишаются уже в одиннадцать-двенадцать лет. Господи, как глупы бывают мужчины!
Ее смех странным эхом отозвался в зимнем саду.
– Добро и зло... что это такое? Если хотите, я скажу вам.
Джорджетта вскочила со скамейки и приняла вдруг театральную позу. Она еще смеялась, но теперь в ее лице была и мудрость много повидавшего человека. Она произносила чужие, но глубоко пережитые и прочувствованные слова:
– "Лорд-мэр ли, откушав паштет из раков, отправляется в ратушу? Беднягу ли Джека выводят стражники из тюрьмы в последний путь к Тайберну?"
– Миссис Деймон! Может быть, не надо?
– "Я заглядываю в свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем у лорд-мэра, и ничем не лучше, чем у бедного Джека".
Клайв от растерянности не способен был уже произнести ни слова.
– "Наденьте на меня красную мантию, повесьте на шею золотую цепь, накормите до отвала пудингом – и я отлично сыграю роль судьи, вынеся после сытного обеда приговор Джеку. Но морите меня голодом, держите подальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных развлечений кости и джин – и я стану разбойником с большой дороги. И по заслугам будешь повешен, скажете вы, потому что вам уже надоела вся эта докучливая болтовня. Не стану спорить. Не остается ничего иного, кроме как принимать мир таким, как он есть, включая – пока она еще не вышла из моды – и пеньковую петлю".
Вновь засмеявшись, Джорджетта сделала реверанс.
– Вы знаете, мистер Стрикленд, что это написал очень мудрый человек? Уже два года, как он умер, но сказанное им по-прежнему справедливо. Или, может быть, вы не согласны?
– Согласен, разумеется. И вообще ни к чему было цитировать Теккерея – я и без того понял вас.