– Виктор, – спросил еще раз Клайв, – что случилось в Хай – Чимниз?
– Этого я тебе не могу сказать, старина.
– Но ты можешь сказать, по крайней мере, какая опасность угрожает твоим сестрам?
– Доро... дорогой друг! – заплетающимся языком пробормотал Виктор и зашелся пьяными рыданиями.
Клайв нашел кеб и отвез Виктора на его квартиру. Втащив друга в гостиную, он зажег свечу – и увидел картину.
Это был написанный масляными красками портрет девушки, висевший в тяжелой раме над камином. Девушка с высоким лбом, поблескивающими черными волосами и густыми бровями широко раскрытыми карими глазами смотрела с портрета. Она была стройна и изящна, рука, стиснутая в кулак, была прижата к груди.
В стельку пьяный Виктор сразу же повалился на диван, так что спрашивать его о чем бы то ни было не имело смысла, но из прикрепленной к раме портрета маленькой металлической таблички Клайв и так узнал то, что его интересовало: "Мисс Кейт Деймон, 1865".
Клайв и сейчас отчетливо помнил, как в свете свечи портрет, словно живой, выступал из темноты комнаты.
– Так что же, мистер Стрикленд? – настойчиво спросил Деймон.
Клайв прислушался к стуку колес. Выехав на свободное пространство за Альберт Роуд, поезд прибавил скорость и сейчас, весь трясясь и громыхая мчался вперед.
– Мне нечего особенно рассказывать, – повторил Клайв. – Мы поужинали вместе в моем клубе, а потом я проводил его домой.
– Ну-ну-ну, молодой человек! Уж не хотите ли вы сказать, что до двух часов ночи просидели в клубе?
– Я этого не говорил, – почти грубо ответил Клайв. – Позже мы еще посидели у Виктора. Курили и беседовали.
– Мой сын был пьян?
– Да. Но не лучше ли было бы задать эти вопросы самому Виктору?
– Я уже это сделал. Для того и приезжал в Лондон. Он, правда, все еще был пьян и не мог ответить ничего связного.
Клайв окончательно перестал что-нибудь понимать.
– Как бы то ни было, сэр, я все время был с ним. Если вы сомневаетесь, что я проводил его домой, то могу сказать, что видел у него портрет мисс Кейт, которого там не было еще неделю назад.
– Эту отвратительную мазню?
– Прошу прощения, но, на мой взгляд, картина нарисована прекрасно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Работа Милле. Я, однако, имел в виду ее нравственную ценность. Мне портрет очень не понравился – потому я и разрешил Виктору забрать его. Могу добавить, что Милле намеревался отправить этот портрет на выставку в Королевской Академии под отвратительным названием "Желание".
Поезд оставил уже за собой дымный Лондон, и сквозь грязные стекла окон пробивался теперь свет осеннего дня. Клайв обратил внимание на копоть и грязь в купе, впрочем, как их могло не быть?