У него в руках была нитка жемчуга, великолепно подобранного жемчуга с немного крупноватой для таких бус застежкой.
– Жемчуг! – воскликнула она.
– Он ваш, – сказал он.
– Мой!
С выражением явного восторга на лице она протянула к нему руки, но потом отдернула их назад.
– Но я не могу принять это, – сказала она. – Он, должно быть, очень дорого стоит, а нам могут понадобиться деньги.
– Тогда наш капитал будет находиться в безопасности на вашей шее, – сказал он. – Лучше подумайте о том, какое впечатление он производит. Этот жемчуг очень высокого качества, это подтверждено профессионалом.
– Бусы прекрасны, – сказала Паолина, – но...
– Никаких «но», – твердо сказал сэр Харвей. – Жемчуг ваш, и я хочу, чтобы вы его носили.
– Так вот почему вы посылали за ювелиром? – спросила Паолина.
– Да, но не только, – ответил он. – Не стоит тратить время на вопросы. Лучше разрешите мне примерить его на вас.
Она послушно повернулась, и он застегнул бусы на ее шее, как будто выточенной из слоновой кости. На такой коже жемчужины излучали мягкий, неуловимый свет, сравнимый только с первыми проблесками рассвета на утреннем небе. Она осторожно дотронулась до них кончиками пальцев и прошла к зеркалу на туалетном столике.
– Никогда не думала, что буду носить жемчуг, – мечтательно произнесла Паолина.
Она оторвалась от зеркала и под влиянием внезапного порыва подбежала к нему.
– Спасибо! Спасибо! – воскликнула она.
Она чуть ли не искрилась от счастья обладания первыми драгоценностями в ее жизни. Все ее страхи исчезли.
Он наблюдал за ней молча, и выражение его лица оставалось серьезным. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Спокойной ночи, моя маленькая сестренка, – сказал он и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Паолина направилась обратно к туалетному столику, любуясь жемчугом. Она стояла, глядя в зеркало, и ей на минуту показалось, что бусы давят ей на горло и их нужно сорвать, словно она была пленницей, а они – ее цепями. Но очень скоро она отбросила всякие мрачные мысли и сосредоточилась на том, как идет ей это ожерелье, еще больше подчеркивая ее красоту.
Она медленно разделась, все время поглядывая в зеркало, и, скользнув под прохладную простыню, положила наконец свою уставшую голову на подушку.
Она надеялась, что заснет мгновенно, но сон не шел – мешали мысли, роившиеся в голове.
Воспоминания об отце, последнем годе его жизни, когда он был болен, не давали заснуть. Она старалась не думать о нем с любовью, так как любые моменты из их жизни, которые она вспоминала, сопровождались его раздражительностью, нервозностью, повышенным голосом, частыми ссорами, когда она делала что-нибудь не так.