Ахнув, Сент-Винсент поднял голову и уставился на нее, как на диковинное создание, какого он никогда прежде не видел.
– Великий Боже, – прошептал он, однако на его лице отразилась не благодарность, а нечто весьма похожее на тревогу.
Себастьян поднялся с постели и направился к умывальнику, ощущая слабость в ногах. Он пребывал в смятении, словно это он – а не Эванджелина – только что лишился невинности. Давным-давно он решил, что не способен испытать ничего нового. Как выяснилось, он ошибался. Для мужчины, превратившего занятия любовью в смесь филигранной техники и хореографии, явилось полной неожиданностью оказаться во власти собственных страстей. Он настолько обезумел от желания, что не смог совладать со своим телом. Проклятие! С ним никогда не случалось ничего подобного.
Наполнив водой фаянсовую чашу, он окунул в нее чистое льняное полотенце и не спеша отжал. Хотя дыхание его восстановилось, он не испытывал приятной усталости и умиротворения, обычных для подобной ситуации. После того, что произошло, ему следовало бы чувствовать себя более чем удовлетворенным. Однако это было не так. Он испытал самое продолжительное, самое сильное и самое мучительное наслаждение в своей жизни... и все же жаждал повторения. Это было безумие. Но почему? Почему с ней?
У Эванджелины были женственные формы, которыми он всегда восхищался, округлые и упругие, с изящными бедрами и длинными ногами. Кожа, гладкая как бархат, была усеяна золотистыми веснушками, словно искрами праздничного фейерверка. Буйная масса рыжих локонов также была неотразимой. Наверное, все эти достоинства могли объяснить, почему его чудесным образом обретенная жена так странно влияла на него.
Ощутив очередную вспышку желания, Себастьян вытерся влажным полотенцем и потянулся за свежим. Смочив его в воде, он вернулся к Эванджелине, которая лежала, свернувшись, на боку. К его облегчению, ничто не указывало, что его ждет поток девичьих слез и жалоб. Она казалась скорее задумчивой, чем огорченной, и не сводила с него пристального взгляда, словно пыталась разгадать какую-то загадку. Несколькими ласковыми словами он убедил ее повернуться на спину и смыл кровь с ее бедер.
Судя по румянцу, залившему ее лицо и тело, ей было нелегко лежать перед ним обнаженной. Себастьян редко встречал женщин, которых смущала бы нагота. Он всегда выбирал опытных прелестниц, предпочитая не связываться с невинными девицами. Не из соображений морали, конечно, а потому, что девственницы, как правило, не отличались изобретательностью в постели.