– Я не смог добраться до него, – тихо сказал Кэм. – Он окопался в трущобах и говорил со мной, спрятавшись внутри. Нес какую-то чушь. Он затаил против тебя злобу, не могу понять почему. Конечно, его и раньше нельзя было назвать душевным парнем, но это что-то другое. Какое-то безумие. Я должен предупредить Сент-Винсента.
– Нет, не надо, – поспешно сказала Эви. – Это только встревожит и рассердит его. У него и без этого полно дел.
– Но если Буллард попытается причинить тебе вред...
– Здесь я в безопасности. Он не осмелится приблизиться к клубу, учитывая награду, которую мой муж предложил за его голову.
– В здании есть потайные ходы.
– А ты не мог бы их перекрыть? Или запереть?
Кэм на секунду задумался.
– Постараюсь. Но, боюсь, для этого недостаточно связки ключей...
– Понятно. Сделай что сможешь. – Эви пропустила сквозь пальцы кучку фишек и мрачно добавила: – Вообще-то это не так уж важно, поскольку я здесь не задержусь. Сент-Винсент хочет, чтобы я переехала отсюда через неделю. Он считает, что мне не следует оставаться в клубе теперь, когда отец... – Она погрузилась в удрученное молчание.
– Возможно, он прав, – предположил Кэм без тени сочувствия в голосе. – Это не самое безопасное место для тебя.
– Он делает это не из соображений безопасности. – Эви взяла черную фишку и крутанула ее, так что та завертелась на поверхности игорного стола. – Он хочет сохранить между нами дистанцию.
Понимающая улыбка Кэма и раздосадовала, и утешила ее.
– Терпение, – мягко посоветовал он и вышел, оставив ее созерцать вращающуюся фишку, пока та не замерла на столе.
Эви была рада бурной деятельности, развернувшейся в клубе в течение следующих двух недель. Это помогало ей отвлечься от горя. Когда она сказала Себастьяну, что хочет быть полезной, он туг же направил ее в контору, где беспорядочно громоздились учетные книги и стопки нераспечатанной корреспонденции. Ей также приходилось давать указания малярам, плотникам, декораторам и каменщикам. Еще совсем недавно подобная ответственность ужаснула бы Эви. Поначалу общение с таким количеством незнакомых людей требовало от нее нервов и усилий, и первые несколько дней ей пришлось бороться с заиканием. Однако чем чаще она это делала, тем легче ей становилось. Помогло и то, что рабочие слушали ее со смесью терпения и почтения, чего она раньше не удостаивалась.
Первое, что сделал Себастьян после похорон Айво Дженнера, – это организовал встречу с комиссаром полиции в связи с недавним ужесточением законов, касающихся игорного бизнеса. Со свойственным ему даром убеждения Себастьян доказал, что клуб Дженнера является общественным учреждением, а не просто игорным заведением. А следовательно, не должен подвергаться полицейским проверкам и облавам, поскольку его члены, как заявил Себастьян с самым серьезным видом, являются «весьма достойными людьми». Не устояв перед доводами виконта, комиссар пообещал воздерживаться от проверок при условии, что клуб будет поддерживать респектабельный облик.