– Ты, – выговорил я, заикаясь, – ты…
– Я, я. Ты, Флоренс Найтингейл, не думаешь, что этот морфий мне самому скоро понадобится? У, твою мать, как подумаю, какого дебила вытаскивать решил… – Ступнев скривился. – Ладно. Ладно. Подтащи меня к той двери. Только аккуратно, пожалуйста, аккуратно.
Я взял его под мышки и, пятясь задом, поволок. Ступнев заскрипел зубами.
– Как, нормально? – спросил я участливо.
– Мать твою, – прошипел Ступнев. – Сколько тех ампул у меня?
– Восемь. Не, девять.
– Хорошо. Хорошо… Как они, замок не раздолбили?
– Нет вроде, – ответил я, разглядывая стальную дверь. – Вмятины только. Стреляли, наверное.
– Там пластинка, видишь? Черная, в стене, примерно на середине высоты двери. Нашел? Теперь приложи мой палец, указательный, вот…
Я приподнял Андрея, прислонив спиной к стене. Тот снова заскрипел зубами. Я приложил его палец к пластине. Дверь отъехала в сторону.
– Что, здесь наш поезд в счастье?
– Здесь, – заверил я.
– Всё, можно выпить… по поводу, – прошептал он и закрыл глаза.
Я заволок его в вагончик, уложил на пол между сиденьями. И тут вдруг услышал, как снаружи что-то глухо, тяжело чавкнуло. Будто вставили промасленный поршень в исполинский насос.
– Это дверь. Наружная, – прохрипел Ступнев. – Рычаг, скорее, вон тот, красный.
Я кинулся к рычагу и, будто ткнувшись в невидимую стену, замер. Потом попятился назад.
В дверях сидел на корточках, глядя на меня из-под заросшего щетиной лба, свиночеловек Собецкий – босой, с комьями грязи, прилипшей к щетине на голой груди, но в черных спецназовских штанах и с автоматом в руках.
– Хрн, – сказал Собецкий, улыбаясь.
Старик ожидал, что тишина Города окажется недолгой. Он приказал прочесывать дворы и проверять подвалы, оставлять засады на каждом перекрестке, двигаться очень, очень осторожно, а танки вообще оставил почти все у кольцевой. Капитан же завел свои в самый центр, а на прикрытие взял всего две неполные пехотные роты. К тому же его солдаты, большей частью недоросли-срочники, не имели никакого опыта городских боев.
Черно-пятнистые будто с неба свалились. Минуту назад было тихо, и вдруг за углами, за киосками на обочине замелькали тени, и, взвизгнув, срикошетила от лобовой брони очередь. А потом ухнуло, выметнуло огнем, и из танка, придавившего гусеницами газон у моста через Немигу, повалил черный, жирный дым.
Черно-пятнистые за полчаса сожгли шесть капитанских танков и выбили половину солдат. Остальных оттеснили к мосту через реку, к парку у водохранилища, на обширный пустырь у реки. Капитан, раненный осколками в голову и плечо, кричал, приказывая держаться до последнего. Оба танка его арьергарда, капитанских команд не слушая, дали задний ход, развернулись и полным ходом понеслись по прямому, как стрела, Великокняжескому проспекту прочь из Города. Их сожгли на развязке за выставочным центром…