Сюзанна сняла со стены два хлыста и показала их Кристал.
– Вот, дорогая, это шотландская плетка. Ей уже семьдесят лет. Видишь, ее кончик закален на огне. Она кусает, как настоящая змея. А вторая – английская розга. Она единственная из всех этих милых инструментов воспевалась поэтами.
Она сунула плетку в руки Кристал и отступила на несколько шагов.
– Ты бывала в цирке? – спросила она.
– Да.
– Знаешь, как там дрессируют львов?
– Знаю.
– Так вот, так же нужно дрессировать мужчин.
Одним взмахом розги она выбила плеть из рук Кристал. Потом, подтанцевав к стойке, принялась хлестать дерево ритмичными, точными, безжалостными ударами. Кристал, как зачарованная, смотрела на то, как с каждым ударом губы женщины становятся тоньше, ноздри раздуваются, дыхание делается хриплым и прерывистым.
Вдруг Сюзанна остановилась так же внезапно, как и начала.
– Мужчины – ослы, – прошипела она. – Думают, что они выше своей физиологии.
Кристал молчала.
– На самом деле они просто животные. Нет, они заводные игрушки, а заводит их секс.
Сюзанна опять повесила хлысты на стену и улыбнулась.
– В этой самой комнате, Кристал, ты будешь делать из мужчин – конечно, если они хорошо заплатят, – испуганных маленьких детей, которые будут просить тебя о том, чтобы ты их высекла. Тогда и увидишь, как под маской Джекила прячется несчастный и озлобленный Хайд.
– И как же я это сделаю?
– Будешь моей помощницей.
– Но зачем я тебе нужна?
– Чтобы ответить на это, дорогая, я должна рассказать тебе про нашего сегодняшнего гостя.
* * *
Впервые о Палаче из Нью-Орлеана ему рассказала мать, незадолго до того, как умерла.
Позже он узнал, что Палач убил шесть человек и еще несколько искалечил за время короткого царства террора в конце первой мировой войны. Каждая жертва тщательно выбиралась. Палач прорубал вход в дом, через заднюю дверь и внутри рубил своих жертв топором с длинной рукояткой. Каждый раз топор, как визитная карточка, оставался на месте преступления.
Палача так и не поймали.
Но этого мать ему не говорила. Она только сказала, что Палач охотится за теми мальчиками, которые не любят свою маму. Он рубит их на кусочки и потом съедает. Все это она рассказала ему, когда они лежали в постели.
Теперь он шел по городу, удаляясь от шума и толкотни Марди-Гра. Он постоял на Сент-Питер-стрит, глядя на толпы пьяных. Потом на него налетела чернокожая девушка в платье с блестками, улыбнулась, пробормотала "извините" и убежала.
– Сука! – бросил он ей вслед.
Он смотрел, как она уходит в направлении кладбища Сент-Луис, и вспоминал черную девушку, которую встретил на улице в ту ночь, когда умерла его мать. Нездешнюю; он никогда не видел ее раньше. Со слезами на глазах сдавленным голосом он попросил ее вызвать врача, который жил неподалеку. Потом, перескакивая через ступеньки, побежал наверх.