– Ваша светлость, – донесся тихий, с деревенским акцентом, голос ее горничной, – главный констебль графства ждет внизу и просит уделить ему несколько минут.
У Брайони бешено заколотилось сердце.
– Скажи ему, что я немедленно спущусь, – ответила она через дверь.
Надо собраться с мыслями, сказала она себе, стараясь успокоиться. Сейчас она защищает не только Колдвела, но и Рейвенсворта тоже. В его преданности короне не должно возникнуть никаких сомнений. Он погибнет, если власти обнаружат, что он укрывал под своей крышей врага государства. Он ничем не сможет доказать невиновность. Брайони содрогнулась. В какую переделку они все из-за нее попали! Что ж, она их и выручит. Назвался груздем, полезай в кузов. И на этой ободряющей ноте юная квакерша расправила худенькие плечи и решительно отправилась разговаривать с представителем его величества, главным констеблем графства Кент.
Через полчаса, глядя, как блюститель закона галопом удаляется прочь, Брайони была на верху блаженства. Она и подумать не могла, что все пройдет так легко. Какой искусной лгуньей стала она, начав совсем недавно! Констебль принял внезапный отъезд молодых людей как должное, как и предсказывал Колдвел, и, похоже, сам испытывал неловкость от того, что приходится расспрашивать такую благородную даму, как Брайони. Он с самого начала дал понять, что его присутствие в Оукдейл-Корте всего лишь формальность, и держался с предельной вежливостью и почтением. Его визит продлился ровно столько, сколько требуется, чтобы выпить бокал бренди, который ему предложила Брайони. Любезный джентльмен с такой готовностью принимал на веру все слова, произносимые дамой, что у нее зародилась слабая надежда, что неминуемый страшный разговор с Рейвенсвортом может пройти легче, чем она заслуживала.
Однако так случилось, что его светлость не соблаговолил появиться до самого вечера, а к этому времени Брайони скрылась в относительной безопасности своей спальни. Она ничуть не жалела, что ее тщательно подготовленная речь откладывается до утра, когда Колдвел будет уже вне пределов досягаемости Рейвенсворта. Более того, она была благодарна за несколько дополнительных часов, которые отсутствие Рейвенсворта (как бы она ни сожалела о его причине) давало ей, чтобы приготовиться к предстоящему суровому испытанию. Как только Колдвел уедет, поклялась она себе, она будет честна, как день, но сегодня ей понадобится вся ее сообразительность, если она хочет обвести вокруг пальца проницательного Рейвенсворта.
Стояла восхитительная ночь. Лунный свет заливал холмы и долины, окружая каждое дерево и камень сияющим ореолом, а звезды мерцали, как бриллианты, на черном бархате небосвода. Ночь была полна звуков. Брайони склонила голову, прислушиваясь. Теплое дыхание поднимающегося бриза, как невидимый любовник, ласкало ее щеку, и давно забытые детские мысли о феях и эльфах во всей красе всплыли в ее памяти.