– Мне не нужно больше времени на обдумывание вашего предложения, милорд, – сухо произнесла она. – Вы кичились тем, что вы человек чести. Я поверила вам. Вот что я дам за вашу честь! – Она щелкнула пальцами у него перед носом, и он отшатнулся. – Вы оскорбили меня самым унизительным из всех возможных способов! Вы можете взять свою честь, сэр, и отправляться с ней к дьяволу!
Лицо Рейвенсворта потемнело от гнева. Он встал, нависая над ней, и она отпрянула, увидев угрозу в его глазах.
– Отпустите меня! – вскрикнула она, почти потеряв контроль над собой.
Безжалостные пальцы впились в ее плечи, когда он повернул ее лицом к себе.
– Я отпущу вас, – мрачно сказал он, – как только вы ответите мне на один простой вопрос. Я нравлюсь вам? Нравлюсь? – Он зло встряхнул ее. – Говорите же, черт возьми!
Брайони хотелось отрицать это, но она не могла. Она бросила на него отчаянный взгляд и промолчала.
– О, Брайони, Брайони, – сказал он с резким смехом, – какое несчастье для вас, что вы не можете солгать.
Он взял ее лицо в ладони и привлек ее ближе. Брайони замерла в его руках. Что-то в его напоминавших пантеру движениях подсказало ей, что сопротивление будет смертельно. Она в первый раз осознала его абсолютную силу, и это испугало ее. Перед ней был не тот мужчина, который заботился о ее благополучии в прошедшие месяцы, рисковал собой, чтобы спасти ее, когда лошади в двуколке понесли, это был незнакомец. Она услышала тихую, пугающую пульсацию где-то внутри и попыталась подавить ее.
– Брайони, – хрипло произнес он, наклоняясь, чтобы накрыть ее дрожащие губы своим ртом.
Брайони всхлипнула, и горячие слезы заструились по ее щекам. Он смахнул их рукой и заключил ее в объятия, с силой прижимая к своему телу, вынуждая положить руки ему на плечи. Она отвернулась, но он просто наклонил голову и поцеловал нежную ложбинку между ее грудей. Мягко, но неумолимо его страстные ласки убеждали ее уступить ему, и Брайони, дрожа в его руках от предвкушения, которого она не понимала, почувствовала, что не в силах сопротивляться. Когда она открыла губы, чтобы позволить его языку проникнуть в ее рот, она поняла, что пропала.
– Трепещете, любовь моя? – пробормотал он.
Брайони смутно осознала, что его ласки прекратились. Она посмотрела в пылающие глаза Рейвенсворта, и от отраженного в них триумфа ей стало стыдно.
– Отпустите меня! – в отчаянии взмолилась она и отвернулась, как будто само его присутствие было ей отвратительно.
– Брайони, Брайони, не отворачивайтесь от меня, – пожурил он ее, беря за подбородок. – Вы принадлежите мне. Вы ведь понимаете это, не так ли?