– Так что же с ним? – спросила Фелисити. Завтрак был прерван из-за неприятности, произошедшей с графом, но миссис Гибсон принесла чаю и кексов для Кэтрин.
– Я перевязал плечо и руку, – продолжал доктор. – Не думаю, что в данном случае следует опасаться серьезных последствий. Но все-таки пошлите за мной, если ему станет хуже. Первые несколько дней ему требуется полный покой. Кроме того, я бы порекомендовал как можно больше крепкого чаю. Я уверен, граф скоро поправится, но рука должна оставаться в неподвижности еще две недели.
С тех пор как Грэнби внесли в дом и уложили в спальне для гостей на втором этаже, напротив покоев Фелисити, не было произнесено ни слова. Кэтрин же вообще не могла говорить. Ей казалось, что все смотрели на нее как на человека, совершившего величайший грех, и она действительно чувствовала себя преступницей – ведь из-за нее лорд Грэнби мог бы разбиться насмерть. Ей захотелось отомстить графу, проучить его – и вот результат.
– Все пожелания графа будут исполнены, – заявил сэр Хардвик. – Спасибо, мистер Хокинз.
Доктор откланялся и направился к двери. Перед тем как уйти, он как-то странно посмотрел на Кэтрин. Девушка тяжко вздохнула; было очевидно, что доктор удивился, узнав о ее утренней прогулке. Правда, пока что никто не требовал от нее объяснений, но Кэтрин понимала, что объяснения дать придется. Но что она скажет отцу и тете Фелисити? Не могла же она рассказать о состязании...
Как только дверь за доктором закрылась, Фелисити проговорила:
– Думаю, нам надо выпить еще по чашечке чая, чтобы прийти в себя. Кэтрин, дорогая, ты не против?
Девушка внутренне содрогнулась. Ей хотелось убежать к себе в комнату и разрыдаться, но она знала, что отец ждет от нее объяснений. Вот только что она скажет в свое оправдание?..
Сэр Хардвик покосился на Фелисити и пробормотал:
– Если хочешь, выпей еще, а мы с Кэтрин пойдем в библиотеку. Нам надо поговорить.
– Не будь слишком строг с девочкой, Уоррен. Любому понятно, что она уже сожалеет о своем поведении.
– Скоро она станет сожалеть о своем поступке гораздо больше, – объявил сэр Хардвик и вышел из комнаты. Он нисколько не сомневался, что дочь последует за ним.
– О, дорогая... – Фелисити взяла Кэтрин за руки.
– Это моя вина, – с дрожью в голосе проговорила девушка, и глаза ее наполнились слезами. – Я очень, очень сожалею...
– Может быть, мне следует пойти в библиотеку вместе с тобой? – спросила Фелисити. – Не могу припомнить, чтобы Уоррен когда-нибудь так злился. Так что же все-таки произошло? Почему твой отец так разгневан?