– Еще раз хочу напомнить вам об опасности, которой вы подвергаетесь. Ради бога, отнеситесь к этому серьезно. Вы – единственный человек, который знает преступника в лицо. И может его опознать. Что бы они там ни нарыли из бумаг и компьютерных данных, только вы можете уличить его в убийстве. И он наверняка не знает, что потерял чек, иначе уже давно бы… сжег пани в ее собственном камине!
– Выходит, заявится прямо сюда?
– Кто его знает. Может, наймет киллера.
– У меня стекла пуленепробиваемые! – похвасталась я.
– Надо же… Но ведь вы иногда выходите из дома.
– Очень нерегулярно.
– Неправда! – энергично возразил Гурский. – Каждое утро и каждый вечер вы кормите на улице кошек. А у него хватит терпения, притаится за живой изгородью и дождется. Не бином Ньютона! Узнать ваш адрес для него тоже не проблема, раз он имеет доступ к самым засекреченным компьютерным данным.
Я опять рассердилась.
– Хватит запугивать и нести чепуху! Будь я таким важным… как это… козырным свидетелем, меня спрятали бы где-нибудь в недоступном месте, а потом посадили за перегородкой и вызывали бы всех подозреваемых. Вы сами сказали – кто-то из знакомых жертвы. В конце концов, этих знакомых не так уж много. Только пусть всех оденут в черную ветровку. Постойте! Да не надо всех знакомых, достаточно вызвать общих знакомых Эвы Томпкинс и ее любовника, никто другой не вычислил бы ее машину. Посторонний просто угнал бы первую попавшуюся, и все. Неужели ваш Юрек-Вагон не может составить список общих знакомых? Видно, не так уж они спешат разыскать убийцу.
Мне почудилось, что Гурский скрежетнул зубами. Я его понимаю. Даже привычному человеку нелегко общаться го мной.
– Очень даже спешат! – возразил он. – Возможно, пани не обратила внимания на такой факт – кто в этом деле больше всех пострадал? Кроме погибшей, разумеется. Так вот, это могущественные страховые компании и государственная казна. Они понесли немалые убытки, что-то около ста миллионов евро. Как думаете, поставят на них крест?
Нет, на ста миллионах, пожалуй, не поставят…
– Ну так что, по-вашему, я должна делать? Ладно, прячьте меня в тайник для бесценных свидетелей, я согласна, посижу спокойно, отдохну. Только при условии, что мне дадут компьютер, принтер и много бумаги. И еще чтобы тайник был не в горах. Там меня кондрашка хватит, не люблю я горы.
Инспектор Гурский как-то странно глянул на меня, еще разок скрежетнул зубами, затем спрятал драгоценную бумажку и попрощался, напоследок опять потребовав соблюдать осторожность.
Интересно, в чем эта осторожность должна выражаться?