Лицо его медленно, но неуклонно мрачнело. Будто делалось каменным…
Судя по всему, сообщение или приказ были нерадостными.
Дематериализовав дисплей, майор повернулся в сторону Кирилла.
– На самом деле, капрал, все ваши нынешние ночные похождения были бессмысленны. Мне до фомальгаута все эти допросы. В том числе и наш с вами теперешний разговор. То, что не должно было произойти, увы, произошло еще днем на Прохладной. Вот этого нельзя было допустить!
– Чего – этого? Что там такое произошло?
– А вот этого я, простите, капрал, вам и не скажу. – Он усмехнулся. – Что, мучить меня станете? Как полицейского на Первой Поперечной улице? Что вы с ним сделали?
Кирилл объяснил.
Майор снова усмехнулся:
– Ну, здесь у вас это не получится. Оружия-то нет.
– Так я ведь, господин майор, могу и без оружия.
– Это как? С помощью физической силы? – ехидно поинтересовался Егоршин.
– Именно! Сломаю вам мизинец на левой руке. Или на правой… А потом безымянный.
Егоршин перестал усмехаться, сделался зол:
– Кишка у вас тонка, спаситель человечества! Я не бессильный старик и не в оковах, могу за себя постоять, знаете ли!
Похоже, он пытался спровоцировать Кирилла на применение физической силы.
И Кирилл сразу успокоился. Чтобы ни задумал этот тип, ни в коем случае не стоит идти у него на поводу.
– А зачем, собственно, мне вас мучить? Стоит доложить по команде о том, что случилось на Синдерелле, и, помимо моей скромной персоны, найдутся желающие помучить вас. Только дайте им волю. Желающих стать спасителями человечества всегда оказывается много.
– Ну, как угодно… Капрал Насоновский!
Вошел капрал-секретарь.
– Слушаю, господин майор!
– Принесите чаю. Два стакана.
– Есть, господин майор!
Дверь за капралом закрылась, и Кирилл вновь перевел внимание на Егоршина.
С какой бы это стати господину майору вздумалось вдруг разводить чаи со своим противником?
И тут на него жутко понесло угрозой сзади.
Реакция была мгновенной: мышцы ног сократились сами собой, Кирилла скинуло со стула и бросило в сторону.
Кувырок, вскочить на ноги… Правая рука рвется к кобуре.
В стул, на котором он только что сидел, вонзилась молния из трибэшника, который держал в руке стоящий в дверях капрал.
Кобура пуста… Конечно, пуста – ведь все оружие осталось в кабине атээски. И надо снова бросаться в сторону, делать кувырок и вскакивать на ноги… Все, как в бою с гостями.
В душе родился страх за собственную жизнь.
Глаза капрала Насоновского были страшны. И необычны. Кирилл не успел рассмотреть, в чем их необычность, но был уверен: наверняка в зрачках. Не кругляши – вертикальные косые ромбики… Знак принадлежности к прозомбированным.