Кирилл не сдержался и фыркнул.
Ну и нашла словечко! Понежнее! И это на войне! И это перед боем, в котором, возможно, погибнут ее боевые товарищи. Если Кирилл и метелки окажутся не на высоте завтра… Башню с курса снесло у дуры, что ли? Или…
– Скажи-ка мне, ефрейтор Камалиева… Тебя кто-то попросил подойти ко мне с таким разговором?
А что, с Ксанки, к примеру, станется!
Теперь фыркнула Колобок:
– Ты с дуба рухнул, командир? Кто когда к кому обращается с подобными просьбами? Я сама вижу, я ведь тоже не слепая! Моя задача – следить за здоровьем «кентавров», а здоровье зависит не только от физического состояния!
Кирилл поднял глаза к небу, на котором зажигались первые звезды – и Желтопузик, и старбол только-только закатились за горизонт.
– Вот что, ефрейтор… На первый раз объявляю вам благодарность за беспокойство о душевном равновесии боевых товарищей!
– Служу человечеству! – тут же пискнула Кама, подобравшись.
Прозвучало это смешно, но устав, он не пустышка, он в плоть и в кровь въелся…
– А если попытаетесь завести еще один такой воспитательный разговор, получите взыскание. Ясно я выразился!
– Так точно, господин прапорщик!
А что еще было делать с этой дурой! Пусть лучше считает его отъявленным солдафоном!
– Кругом, ефрейтор! И шагом марш в казарму!
Колобок укатилась прочь.
А Кирилл некоторое время покурил, раздумывая над ее словами. Не втюрилась ли Кама в своего командира, подобно большинству боевых подруг? Вполне может статься. Не она первая, не она последняя… Что-то ведь привлекает к нему метелок… Ладно, не будем над этим башню ломать, уж сколько раз ломали да все без толку!
Понаблюдаем, как будет смотреть на командира Жека Гусарский, там и выводы сделаем. Если спокойно, это одно, а если с ревностью… Вот тогда и подумаем!
А интересно, кстати, как относятся к нему, Кириллу, мужики, те, в кого он влюбил девчонок на Скади… Вроде бы должны с ревностью, если они – настоящие мужики…
Он разыскал в казарме Мишку Афонинцева и тоже отвел в сторонку. Закурили.
– Слушай-ка, Афоня… Скажи, как ты ко мне относишься?
В полумраке было видно, как у Мишки отвалилась челюсть.
– Ты чего, командир? Башню с курса свернуло?
– Башня у меня в полном порядке. Может командир интересоваться, что о нем думают подчиненные?
Афоня затянулся сигаретой, потом сплюнул:
– Как может относиться ефрейтор к прапорщику? С завистью, конечно! – Афоня хрюкнул.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то я весьма уважаю тебя, Кир, и весьма тебе благодарен. Ты ведь меня три раза спасал от… – Мишка помолчал секунду, – от проблем со здоровьем.