– Тебе легко говорить, – фыркнул тот. – Ты можешь себе позволить жить в монастыре… а я должен крутиться как белка в колесе, чтобы только свести концы с концами!
– Ленни производит игрушки для секс-шопов, – объяснил Сол, с трудом выпутываясь из пьяных объятий приятеля. – Ленни, – обратился он к нему, поддерживая, чтобы тот не упал, – послушай меня… Слушаешь? Слушай!
– Я слушаю, – кивнул Ленни, мрачно потупившись. Сол покачал у него под носом пухлым указательным пальцем. Ленни честно попытался сфокусировать на нем взгляд, рискуя остаться косоглазым.
– Я скажу тебе только два слова…
– Одно слово, – повторил Ленин, снова кивая.
– Ты меня слушаешь?
– Да, Сол.
– Господь всемогущий!
– Да слушаю я! Два слова, давай!
– Ты пропустил, – укоризненно покачал пальцем Сол. – Я сказал, аты не услышал.
– Что сказал?
– Вот видишь, не слушал, – вздохнул Сол.
– Клянусь богом, Сол!
– Что за слова я сказал?
– Какие слова?
– Которые ты слышал.
Последовало долгое молчание. Ленни мрачно уставился на свой пустой стакан. Сол ласково улыбался. Я допил остатки мартини.
– Ну, значит, не слышал, – признался Ленни.
– Господь! – взорвался я, не выдержав. – Господь всемогущий! Иисус Христос! Спаситель! Царь царей! Мессия! Ну что, понял теперь?
Все посетители бара повернулись в нашу сторону. Ленни недоуменно переводил взгляде Сола на меня. Казалось, он наблюдает за теннисным матчем. Наконец он нахмурился и вздохнул.
– Бог?
– Бог, – радостно кивнул Сол.
– Бог! За это надо выпить, – воскликнул я и махнул рукой официанту в красном жилете.
Еще час мне пришлось сидеть и слушать, как Сол обращает в католическую веру семидесятилетнего еврея, производящего сексуальные игрушки. Мне казалось, что я сейчас умру. Не выдержав, я подошел к стойке бара и стал наблюдать, как общаются между собой изобретатели. Они общались вовсю: «Кольца настроения» с «Колбасным шприцем», «Тефлон» с «Велкро», «Хаггис» с «Лего»… Шум стоял неимоверный. Я отупело взбалтывал кубики льда в стакане, когда заметил, что на меня смотрит высокий человек в очках, белом свитере с высоким воротом и черном спортивном пиджаке. На пальце его сияло толстенное золотое кольцо с печаткой.
– Странное сборище, правда? – обратился он ко мне.
– Еще бы, – поморщился я, отхлебнув из стакана. Он рассмеялся.
– Представляете себе их детство? Небось возились с химическими опытами в подвале, пока все остальные играли в бейсбол.
– Вот именно.
Слава богу, здесь есть хоть один здравомыслящий человек. Незнакомец представился:
– Дуайт Фонтейн, доктор физики из университета Лойолы.
– Джон Доннелли, – ответил я, пожимая протянутую руку. – Я здесь с другом.