Завтраки по вторникам в лондонском ресторане «Монблан» превращались в приемы Эдварда Гарнета для его литературных протеже. Здесь «собиралась элита городской интеллигенции; она завтракала и под председательством Эдварда Гарнета, который долгое время был литературным (так сказать, «нонконформистским») папой Лондона, обсуждала насущные социальные проблемы...»
В этот период Джон был частым гостем в Кирне – доме Эдварда и Констанции Гарнет, прозванном Эдвардом «уголком Достоевского». Еще до этих визитов Джон был в восторге от переводов Тургенева, сделанных Констанцией, и вел с ней переписку по этому поводу, но, по словам Эдварда Гарнета, впервые к ним в дом Голсуорси привел Джозеф Конрад. Этот дом имеет свою необычную литературную историю. Унаследовав деньги от отца Констанции, Гарнеты решили построить себе загородный дом, расположенный, однако, неподалеку от Лондона, чтобы Эдвард мог ездить туда на работу. Они выбрали участок в Лимпсфилд-Чарте в Кенте – прекрасное, не испорченное цивилизацией место, к тому же поблизости от дома их друга Сиднея Оливье. Уединенное, укрытое со всех сторон от посторонних глаз лесом поле понравилось им обоим, и они построили Кирн по собственному проекту. В этом небольшом доме, спроектированном в форме буквы «L», с толстыми стенами и гигантскими каминами комнатки были очень маленькими, и в конечном итоге дом был несколько странным и неудобным. Тем не менее Гарнетов он устраивал: они были изолированы от местных жителей; в нем они могли работать и принимать своих друзей, и время от времени он становился своеобразным «литературным гетто». Одно время недалеко от них в коттедже «Грейси» жил Форд Медокс Форд со своей женой Элси; в жизни Форда наступил «деревенский период», он с важным видом разгуливал по окрестностям «в халате из грубой ткани и гамашах и разводил уток». Но главным для него, конечно, было находиться возле своего наставника и «средоточия событий».
В таком окружении Голсуорси со своими изысканными манерами и холеной внешностью должен был чувствовать себя «белой вороной». Должно быть, он полагал, что Гарнет считает его несколько странным писателем, потому что сам Гарнет вспоминает, как во время их прощания после первого визита Голсуорси в Кирн-хаус «тот сказал с блеском в глазах: «Я не такой дурак, каким кажусь». Голсуорси очаровал и юного Дэвида Гарнета; большое впечатление на того произвели рассказы Голсуорси о гордом олене и краснокожем проводнике-индейце, и он тайно прозвал гостя Бегущим Лосем. Дэвид был также потрясен тем спокойствием, с которым Голсуорси в свой первый визит утихомирил кошку Гарнетов, пришедшую в ярость от того, что собака посмела проявить интерес к ее котятам: он вынес взбесившееся животное из дома с таким видом, будто «она ласково мурлыкала у него на руках в ответ на его ласку». Дэвид вспоминает еще один неприятный случай, когда та же собака Пупси где-то откопала и притащила в дом разлагавшуюся, всю покрытую червями воловью голову. Голсуорси даже не вздрогнул, хотя большинство присутствующих онемели от отвращения и зловония. Он спокойно взял лопату и кирку, отнес ужасный предмет в глубину сада, вырыл большую яму, закопал голову, вернулся в дом, тщательно вымыл руки и отряхнул колени носовым платком, смоченным одеколоном.