Никто не стал с этим спорить, но Кассандра, помедлив немного, вдруг повернулась к Амелии и спросила:
– А ты что о нем думаешь, дорогая?
Амелия знала, что хотят от нее услышать. Ей дали передышку. Теперь они желали услышать от нее все, как было, и она не могла их за это осуждать.
О том даре, которым были наделены женщины в этой семье, не принято было много говорить, но каждый знал, что Джоанна могла найти потерянное, ибо разве не она сама разыскала пропавшего брата Ройса пару лет назад? И Кассандра, как и ее тезка в древней Трое, умела предвидеть будущее.
Теперь пришел черед юного поколения.
– Мистер Вулфсон, – медленно проговорила Амелия, – испытывает сожаление.
– По какому поводу? – осторожно поинтересовалась Джоанна.
– Не знаю, и не надо мне этого знать. У него есть право на личные тайны.
Ответом Амелии была тишина. Тогда Кассандра, похлопав племянницу по руке, сказала:
– Ну, тогда разговор закончен.
– Ничего еще не закончено, – возразил Алекс.
Тогда все женщины, включая Амелию, дружно вздохнули.
– Дорогой муж, – сказала Джоанна, – мы не располагаем никакими фактами, которые могли бы дискредитировать мистера Вулфсона, и, смею заметить, мы у него в неоплатном долгу. Сколько бы темных пятен ни оставалось для нас в его биографии, я не вижу причин продолжать изыскания.
– Браво, мама, – пробормотала Амелия.
– Должен признать поражение, – развел руками Ройс.
Андреас встал.
– Зачем говорить, что Акора – это место, где мужчины правят, а женщины служат, когда женщины все равно всегда поступают, как им вздумается?
Вопрос был риторический, и посему ответа на него никто не ждал, да и не было у акоранских мужчин на него ответа.
– Амелия, ты с нами? – спросил у кузины Андреас.
Амелия встала и расправила юбку.
– Разумеется. Вы собираетесь делать покупку?
– Возможно.
– Тогда лучше поезжай с ним, а то один Бог знает, с чем он вернется домой, – сказал Люк.
– У тебя там еще осталось место в конюшне? – спросил Марк, который тоже собирался в Смитфилд.
– Место всегда найдется, – парировал Андреас. За ним был известен грех – покупать коней, мягко говоря, не в лучшей форме. Конюшни у него были огромные, да только обитатели не слишком радовали хозяина, но при этом сами наслаждались жизнью – ели овес, нежились на солнышке и благословляли добросердечие своего господина.
– Тогда нам пора, – сказала Амелия. Она наклонилась, чтобы поцеловать мать, улыбнулась всем прочим и стремительно, почти до неприличия, вышла из гостиной.
Она любила свою родню, но иногда этот тесный круг давил на нее, мешал дышать и чувствовать себя свободной. И вот тогда она мечтала остаться наедине с собой.