Над головой тихо шуршали листья. Обычный лес, не тот лес-мутант, где нашел покой несчастный Чиконе, а просто лес. Не страшный. Конечно, если заткнуть уши и не слышать, как хрипит Мбуту Зоджи, пока полевой хирург вычищает ему полость выбитого осколком глаза. Комиссар чудом остался жив и, даже раненный, командовал, не чувствуя боли, пока не упал возле разбитой пушки. Его вынесли из боя на руках. Теперь вколотые наркотики только немного ослабляли страшную боль, а сознания Мбуту не терял. Только хрипел, вцепившись в жерди носилок окровавленными руками.
Стонут раненые. Молчат живые, неотличимые от мертвых. Обычный лес. Если заткнуть уши и смотреть вверх, на зеленый потолок ветвей.
— Что там, Аб? — спросил я у подошедшего денщика.
— Из всего состава остались невредимыми семнадцать человек, включая нас с вами. Есть раненые.
— Сколько?
— Семеро. Двое очень тяжело, и лекарь говорит, что до ночи они не дотянут.
— А остальные?
— Остальные с той или иной степенью вероятности будут жить.
— Что с комиссаром? — Краем уха я услышал, что хрипы прекратились.
— Комиссар будет жить, мой генерал. Повязку нацепит и будет жить. Еще прозвище получит, что-нибудь типа Одноглазый Мбуту. У него сильный организм.
— Хорошо… Что там танки?
— Наблюдатели вернулись, говорят, что танки торчат на вершине холма. Подбитых насчитали штук двадцать — двадцать пять. Одна пушка выглядит целой, но к ней не подобраться, там все простреливается.
— Когда мы отсту… когда мы бежали, нас одно орудие прикрывало. Почему они остались? — Я чувствовал, что Абе знает ответ и на этот вопрос.
— Они сами остались, так порешили. Сразу было ясно, что эту драку нам не выиграть, так они сказали, что будут прикрывать. Из уцелевших есть один парень, у него там брат остался Говорит, мол, попрощался с ним ночью Ритуалы какие-то. — Абе замолчал.
— Спасибо, Абе. Можешь идти. — Я снова поднял голову вверх, посмотрел на зеленую листву и затем сказал:
— Да, и сообщи Ламбразони, что завтра мы выходим.
— Есть, мой генерал.
И он растворился среди деревьев.
Я завтра утром брошу этих людей, которые готовы отдать жизнь за меня. Завтра я уйду от тех, чьи братья погибли за меня. Я брошу их, потому что со мной они умрут все. Я так решил.
Мбуту Зоджи был в бессознательном состоянии, когда мы уходили. Нас провожал только его личный адъютант, который на время взял на себя функции командира, и несколько человек из числа тех, кому что-то «преподавали» Абе и Марко.
Я прошел несколько шагов, но потом повернулся и сказал адъютанту:
— Передайте комиссару, что, возможно, мы с ним еще встретимся.