Двери в казарму уже не закрываются. Оттуда народ валом валит.
Замечаю, что командир роты и командиры взводов уже здесь. Офицерам нашим тоже нет покоя. Всегда начеку.
Старший лейтенант Куприянов подает команду:
– Рота, в линию взводных колонн, по четыре – становись!
Построились мы в колонну и побежали через плац к артиллерийскому парку. За парком, где начинается наше учебное поле, стали на лыжи и двинулись к Муравьиному яру – месту сосредоточения по тревоге.
Вот и Муравьиный яр. Его покрытое кустарником дно прячется в потемках. Темно так, что от головы ротной колонны трудно разглядеть замыкающие ряды.
Спустились мы по склону яра к заснеженным кустарникам, и здесь началась проверка готовности взводов к маршу. Командиры дотошно осматривают каждого солдата: все ли из оружия и снаряжения имеется налицо, не сунул ли кто случайно ноги в сапоги без портянок… Всякое может быть.
Потом лейтенант Фомин подозвал командиров отделений своего взвода, чтобы отдать приказ. А между нами, солдатами, уже пронесся слух, что где-то в двадцати километрах к северо-востоку от города «противник» высадил авиадесант. Придется с ним повозиться, и каждому интересно, как оно все там будет.
Надеваем мы белые маскировочные костюмы, осматриваем крепления лыж. Возбуждены, даже мороза никто не замечает.
Подошли сержанты. Левада отвел наше отделение в сторону и начал объяснять задачу. Оказывается, задача нелегкая. Будем действовать мелкими группами. Младший сержант Левада говорит, что успех зависит от умения владеть компасом. Ведь нашему отделению предстоит пройти по прямой, по бездорожью восемнадцать километров. Легко сказать – восемнадцать! И это через заснеженные поля, кустарники, овраги… К восходу солнца нужно сосредоточиться на южных скатах высоты с тригонометрической вышкой. К этой же высоте, только с разных сторон, подойдут другие отделения нашего взвода.
Закрепляем мы визиры своих компасов на заданный азимут. Теперь никакая карта не нужна. Впрочем, карт на этот раз нам и не дали.
И только приготовились тронуться в путь, как старший лейтенант Куприянов вдруг крикнул:
– Воздух!
Мы замерли на месте. «Почему командир роты тревожится? Ведь темно. Пусть сто самолетов в небе, нам что до них?»
В это время в чаще кустарника кто-то пальнул из ракетницы. Не успела ракета разгореться над яром, как все мы, не сходя с лыж, кувырнулись в снег. И если бы оказался в небе настоящий противник, вряд ли ему удалось бы рассмотреть что-нибудь на дне Муравьиного яра.
Но все вышло по-иному. Близ нас стали рваться взрывпакеты – началась «бомбежка». Я даже не разглядел, кто те пакеты бросил. Наверное, командиры взводов.