Лучше расскажу все по порядку.
Каждому известно, что период учений – самое трудное для солдата время, но и самое интересное. Сегодня учения закончились у нас рано. Солнце стояло еще высоко, а батальоны нашего полка уже атаковали кухни, что дымились вдоль всей опушки соснового леса. Как всегда во время обеда, настроение у солдат бодрое. Звенят котелки и ложки, кругом слышен смех, разговоры, шутки.
Мое отделение благодаря заботам своего командира, это меня значит, пообедало раньше всех. Потом быстро вымыли и высушили котелки и принялись за чистку оружия.
Сидим мы на травке, разложив перед собой паклю, масленки, ружейные приборы, и ведем разговор – обсуждаем сегодняшнюю десантную операцию.
– А в других отделениях оружие уже вычищено, – неожиданно раздается сзади меня голос.
Узнаю нашего командира взвода лейтенанта Борисова и проворно вскакиваю на ноги.
– Зато они еще не пообедали, – оправдываюсь.
– Первая забота солдата – об оружии, – говорит лейтенант и недовольно хмурит брови.
Хотел я ему тут высказать свое мнение, что живой человек, мол, прежде всего. Но смолчал, потому как знал – лейтенант ответит: жизнь солдата на войне в первую очередь зависит от исправности его оружия. Смолчал еще и по другой причине: Борисов тут же сообщил мне такое!..
– Ладно, – говорит и улыбается. – После будем толковать об оружии. А сейчас бегите вон на ту высотку, где вертолет стоит. Генерал вас ждет. Он вам сейчас лично объяснит, что главнейшее в солдатском деле.
Стою я ни живой ни мертвый. Чем же я провинился, что к самому генералу меня вызывают?
Перебираю в голове все свои последние грехи и промашки. Вроде ничего такого не натворил.
– Бегом! – торопит меня лейтенант Борисов.
Бегу. Бегу и продолжаю думать. Может, старшина Саблин нажаловался? Вчера на привале поспорил я с ним, что могу кого угодно связать палкой. Не поверил старшина: думал – шутит Перепелица. И согласился, чтоб я его связал.
– Обижаться не будете? – спросил я у старшины.
– Никакой обиды, – ответил он.
Раз так, вырубил я длинную толстую палку, расстегнул на гимнастерке Саблина две нижние пуговицы и предложил ему засунуть обе руки за пазуху. Когда он это сделал, я протянул палку у него под мышками так, чтоб она оказалась на груди, над кистями засунутых в пазуху рук. Потом неожиданно дал старшине подножку. Он свалился на спину, даже ноги задрал. Этого мне и нужно. Палка, продетая под руки, торчит по бокам Саблина, как длинная ось. И я ловко закидываю за эту «ось» вначале одну, а потом другую ноги старшины.
Скорченный, он лежит, беспомощный. Ноги раскинул, как подбитый воробей крылья. С недоумением на меня глаза таращит и силится руки из-за гимнастерки выдернуть.