– Тогда я поехал, – говорю. – Не могу времени терять. Да, скажите этой самой дивчине, ассистенту моему, пусть она тоже больше времени здесь зря не тратит. Все ясно.
Но тут как привязался ко мне дед Мусий: куда и зачем я спешу. А когда узнал – еще больше прилип, как репей: возьми с собой, и точка. Хочу, говорит, на живого артиста московского поглядеть, и еще очень заинтересовала его та машина, которая голос записывает.
Ну пришлось взять. Мне теперь все равно. Выполню задание и вернусь в часть. Нет больше для меня Маруси. И писем ее больше нет. Но не хочется верить… Не могу верить! Не может того быть, чтоб разлюбила меня Маруся! Пока сама не скажет, никому не поверю…
Приехали мы с дедом Мусием к заслуженной артистке республики Вере Васильковой. Встречает нас ее соседка и показывает, в какую дверь надо идти.
Стучимся и заходим. Небольшая комната. Вижу, сидит на шкафу какой-то парняга в полосатых штанах и таком же полосатом пиджаке и цепляет на крючок в потолке новенький абажур.
– Здравствуйте! – хором здороваемся.
А парняга этот даже головы к нам не поворачивает – делом занят. Но все же отвечает:
– Здравствуйте! И можете идти обратно.
– Это почему же? – насторожился я.
– Электромонтер больше не требуется.
Вздохнул я с облегчением и поясняю:
– Да не-е… Вы, товарищ, нас не за тех принимаете.
– Ой, извините! – поворачивается к нам парняга. – Я думала – из домоуправления пришли, три дня назад просила их монтера прислать. И вот сама…
«Сама?» – недоумеваю. И тут же спрашиваю:
– Скажите, а заслуженной артистки Васильковой нет дома?
– А зачем она вам?
Тут дед Мусий не вытерпел и в разговор вступил.
– По делу мы к ней, – говорит. – Я, конечно, за компанию…
– Ну, я – Василькова.
Приглядываюсь к этому парняге. Не шутит ли он? Нет, правда, Василькова. Из-под косынки волосы выбиваются… Славная дивчина… Глаза синие, а на щеках ямочки, когда улыбается.
– Тогда, – говорю, – слезайте, пожалуйста, со шкафа, – и подставляю стул, подаю руку. А когда слезла, обращаюсь к ней официально:
– Товарищ заслуженная артистка! Я из Н-ского четырежды орденоносного полка. Очень просят солдаты, чтобы вы по радио выступили. Мы сейчас и запишем вас на пленочку.
– Подожди, подожди, Максим, – прерывает меня дед Мусий и подступается ближе к артистке. – Где-то я видел вас, гражданочка…
– Диду! – дергаю я его за полу пиджака. – Да что вы, ослепли?!.
– Не перебивай старших! – отмахивается от меня дед и опять к Васильковой: – Вы, бува, не из Степанивки?
– Нет, – отвечает заслуженная артистка. – Я из Сухого Ручья. Такое село есть.