Мика не удивило это «а ты…», она и раньше предполагала, что «а ты…» когда-нибудь да наступит. Вопрос был лишь в том, что последует затем.
А ты… Ты так восхитительна, разве мог я подумать, мог представить? Вылитая Нина, просто бесовщина какая-то… Вот и не верь после этого в переселение душ…
– Я – не Нина, – как всегда мягко поправила ома. – Я Мика.
Ну, конечно – Мика. Мика, Микушка, моё загляденье, обещай выслушать спокойно все то, что я скажу тебе и не пугаться раньше времени…
Она пообещала, и человек, который запретил ей звать себя дядей Пекой и не придумал ничего взамен, торопливо и путано стал объяснять ей, как он влюблен в каждую ресницу, в каждый заусенец, в каждую родинку на ее теле; и в то, как она встряхивает волосами, и как она хмурится, и в ее милую привычку сидеть, поджав ноги по-турецки, – а он не старый, совсем не старый, в апреле ему исполнилось сорок три. Только сорок три, для мужчины это не возраст, и с большей разницей в летах люди прекрасно уживаются друг с другом, а ты…
Ты могла бы сделать меня счастливым, девочка.
– Что для этого нужно? – как-то уж чересчур по-деловому спросила Мика.
– Стать моей женой. Ты с гнешь моей женой?
– И только?
– Да. Одного этого будет достаточно.
Большего от Мики не потребуется, а уж он… Он сделает все, чтобы и ей, и Ваське было хорошо, ведь Васька будет жить с ними, это даже не обсуждается. До сих пор он ни разу не подвел ни Мику, ни Ваську, всегда был рядом, когда было нужно, ведь так, девочка?
– Да, – безвольно согласилась Мика.
Они ни в чем не нуждались все это время, он сумел защитить их, оградить от множества проблем, ведь так, девочка?
– Да.
– Ты станешь моей женой? Я понимаю, я застал тебя врасплох и потому не буду торопить…
– Вовсе нет. Вы не застали меня врасплох, – Мика даже удивилась своему спокойствию. – Я знала, что это произойдет.
– Значит, ты тоже думала об этом?..
Взрослый, сорокатрехлетний, легко справляющийся с кикбоксерами и универсальными солдатами, он оказался сбитым с толку. Застигнутым врасплох. Не она – он.
– И давно ты… об этом думала? И… как долго?
– Какое-то время.
Какое-то время. Шестнадцать минут. Она думала об этом ровно шестнадцать минут, но озвучить куцую цифру так и не решилась. Шестнадцать минут унизили бы всесильного дядю Пеку. А пространные объяснения унизили бы саму Мику. Объяснить – означало бы снова погрузиться в кошмар зеркального ателье, который она едва пережила. А ведь Мика не хотела ничего дурного – просто почистить зубы, оттого и сунула лицо в зеркало над раковиной.
Ничего экстраординарного. Так происходило каждое утро, и каждый вечер, и иногда – в течение дня, когда нужно было избавиться от одинокого прыщика на подбородке или поэкспериментировать с тушью «Moonlight serenade»