На следующий день рано утром до меня донеслось недовольное бормотание сына, сопровождаемое стуком тяжелой палки о железный котел. Эти звуки долетели через окно кухни, где мы с Миньон занимались приготовлением завтрака. Я отправила Андре первым делом постирать свои простыни, и он был этим очень недоволен. День начался не слишком удачно и в других отношениях. Не оказалось писем Жан-Клода в голубом ящике, в котором я их хранила, и нигде в кабинете. Ни Андре, ни Миньон их не видели.
Жинетт вошла на кухню возмущенная. Она взялась за фартук.
– Почему вы меня не разбудили?
– Тебе нужно было отдохнуть побольше, и если судить по твоему виду, мы были правы, – ответила я. – Должно быть, чай мамаши Луизы тебе помог.
– А из того, что я слышала от пансионеров, которые беседовали сейчас в гостиной, права я: что-то неладное происходило ночью. Я спрашивала тебя, а ты разве сказала мне правду? Нет. Мужчину убили среди бела дня – и ты ни слова!
– Извини. Я не хотела тебя беспокоить. А о чем говорили пансионеры? – спросила я.
– Что надо быть осторожными, в особенности находясь в городе.
– Кто это сказал?
– Мистер Фитц. А что Андре делает во дворе?
– Занимается стиркой, – сказала я, пытаясь понять, что пансионеры имеют в виду.
– Сам? Неудивительно, что он чувствует себя таким несчастным.
– У меня такое ощущение, что это моя вина. – Миньон прошлась по кухне.
– Как это может быть, Нонни? У тебя слишком доброе сердце. – Я перестала размешивать бисквитное тесто и посмотрела на нее.
– Ну, – нахмурилась она, – может быть, я не должна была требовать от него, чтобы он принял ванну перед тем, как помочь мне. Я знаю, как ему это не нравится.
– Значит, ты предпочла бы, чтобы он оставил грязные разводы на простынях пансионеров, и это прибавило бы нам всем работы еще на целый день? Андре должен учиться. В двенадцать лет он достаточно взрослый и пора задуматься о будущем. – Я поморщилась, когда до меня долетел особенно громкий звук удара о котел. Таким образом сын демонстрировал негодование по поводу того, что выполняет «женскую работу». Должно быть, его было слышно на муниципальной дороге.
– Похоже, он расстроен не только тем, что выполняет эту работу, – сказала Жинетт.
Я рассказала ей о лагере.
– Я думаю, ему нужно узнать побольше о Жан-Клоде. Кстати, не у тебя ли письма Жан-Клода, Жинетт?
Жинетт искренне удивилась.
– Разве их нет в шкафу в кабинете?
– Там их нет, – ответила я, покачав головой. – Коробка на месте, но писем в ней нет.
– Это странно.
– Ты думаешь, что от простыней что-нибудь останется при таком обращении? – Можно было безошибочно узнать голос мистера Тревельяна, который прервал грохот снаружи.