Солнце опустилось за горизонт, и на площади зажгли факелы. Шпили собора Святого Людовика обозначились четким силуэтом на фоне темного неба. Луна, полная и яркая, висела так низко, что искушала мечтателя потянуться к ней и схватить. Я не сделала такой попытки.
Андре отправился понаблюдать за тем, как жонглируют клоуны. На узкой кирпичной дорожке трио музыкантов исполняли веселый вальс.
– Теперь ваша очередь получать удовольствие, и вы его получите, – сказал мистер Тревельян и указал на серебристую шаль, которая поблескивала при лунном свете.
– Благодарю вас, однако же нет. Это слишком изысканно и дорого. Если вы хотите купить мне что-либо, то я готова принять шляпу, чтобы не отставать от вас и Андре, – пошутила я.
Он поймал выбившийся локон моих волос и пропустил между пальцами.
– Черный шелк. Было бы преступлением скрывать их. – Раньше чем я успела перевести дыхание, он подошел к женщине, продававшей шали, и купил ее, даже не поинтересовавшись ценой. Возвратившись, он накинул мне ее на плечи. Словно по волшебству мое простое голубое платье преобразилось и стало похожим на бальное. Мы находились на краю площади, здесь был слышен плеск реки, вокруг ярко горели факелы.
– Подарите мне несколько мгновений танца, здесь, при лунном свете и под эту волшебную музыку. – Голос его прозвучал тихо и обольстительно.
Он мог говорить такие слова и таким тоном, что у женщины подламывались колени. Я кивнула, он заключил меня в объятия и мягко повел. Он танцевал с уверенной элегантностью и грацией, увлекая меня в медленном вальсе. Его черный костюм и вышитый жилет подчеркивали атмосферу праздника. У меня создалось впечатление, что я снова нахожусь на костюмированном балу, что жизнь возрождается и счастье находится в моих руках. Я не танцевала более десяти лет, и, глядя в сияющие глаза мистера Тревельяна, я поняла, что никогда раньше не испытывала настоящего желания. Он привлек меня ближе к себе, и я ощутила, что меня захлестывает страсть, вызывая острое желание прикоснуться к нему, испытать все запретные вещи, которые скрывает ночь.
– Миссис Бушерон, – прошептал он, наклоняясь к моему лицу, приоткрывая чувственные губы.
Я понимала, что он поцелует меня, что кто-нибудь, кто ходит вокруг в полумраке, может это увидеть, но не имела сил сопротивляться. Однако за мгновение до того, как его губы коснулись моих и его теплое дыхание смешалось с моим, тишину ночи расколол крик:
– Жюльет!